Валентин Моисеев - Как я был «южнокорейским шпионом»

Напрасно я ждал 13 июня, стараясь толковать слова заседателя в свою пользу. В этот день суд не возобновился. Он начался 10 июля уже под председательством судьи В. Н. Медведева, который объяснил замену состава суда устным указанием руководства в связи с занятостью.Коваль в другом процессе.

Этот суд, длившийся всего один день, запомнился мне своей абсурдностью. Вряд ли кто-нибудь может сказать, зачем он понадобился и какую цель преследовал. Он также запомнился манерой поведения Медведева, который говорил исключительно на повышенных тонах, воспринимая ходатайства защиты, в том числе об отводе суда, как личное оскорбление. В конечном итоге он, изображая негодование, заявил, что раскусил тактику адвокатов, которые, дескать, своими ходатайствами просто хотят затянуть процесс, и отложил заседание на неопределенное время. Как выяснилось, примерно через неделю он ушел в очередной отпуск.

Можно предполагать, что, просмотрев дело или поговорив с предыдущими судьями, Медведев счел за лучшее отстраниться от него, дабы не навлечь на себя неприятностей. Но, с другой стороны, это по закону можно было сделать и сразу после получения дела, не разыгрывая комедию с однодневным судебным процессом и негодованием по поводу мнимого затягивания рассмотрения дела адвокатами.

20 июля началось рассмотрение дела полностью обновленным составом суда под председательством судьи М. А. Комаровой. 31 июля один из заседателей был заменен, и рассмотрение дела вновь началось с подготовительной стадии.

Никто не знал, последний ли это процесс, но причины бесконечной судейской чехарды сомнений ни у кого не вызывали: подбирался такой состав суда, который вынесет нужное решение. Как показывало рассмотрение дела после вынесения определения Верховным судом, ничего нового, могущего хоть в малейшей степени свидетельствовать о моей виновности, в нем не появилось и появиться не могло. Выявились лишь дополнительные факты, говорящие об обратном. Примечательно, что прокурор так и не смог выйти за пределы бездоказательного повторения огульных обвинений, содержащихся в обвинительном заключении, даже несмотря на активное содействие ему со стороны свидетелей-сотрудников ФСБ, которые, как оказалось, удивительно хорошо знакомы и с кассационными жалобами, и с другими материалами дела, поскольку постоянно подправляли свои же собственные показания, которые использовались защитой для опровержения обвинения.

Доводы защиты и мои собственные в пользу доказательства моей невиновности и надуманности обвинения остались не опровергнутыми.

В таких условиях было понятно, что все делается для того, чтобы и второй приговор был обвинительным. Именно с изложения этого я и начал выступление в суде. Для подтверждения этой мысли и для того, чтобы Мосгорсуд понимал, что его маневры прозрачны, я процитировал распечатанные из Интернета материалы программы НТВ от 20 июня, посвященной судебной реформе и никак не связанной с моим делом. В ней выступили судья Зюзинского районного суда Москвы Владимир Михалюк и адвокат Павел Астахов, которые, сами не зная того, один к одному описали творимое Мосгорсудом с моим делом.

«Михалюк, – цитировал я телевизионный сюжет, – начинал свою карьеру простым постовым милиционером. Затем работал в центральном аппарате Министерства внутренних дел, был в плену в Карабахе, но нигде, по его словам, не видел такого беззакония, как в стенах суда. Он говорит, что „быть объективным судьей невозможно – уволят“».

«Судьей считается тот, кто рассмотрел наибольшее количество дел с большим назначением сроков лишения свободы, – говорит он. – Плохим считается тот, кто выносит оправдательные приговоры, которые у нас практически не проходят. Их отменят по любому поводу».

В обязанности судей-председателей входит решение организационных вопросов. Никакими высшими полномочиями они не наделены, однако некоторые из них чувствуют себя удельными князьками, которые вершат правосудие по-своему. «В 1997 году меня пригласила к себе председатель суда и задает вопрос: „Почему вы по этому делу дали два года, а не шесть лет? – рассказывает Михалюк. – На что я ответил: „По этому делу санкция до трех лет… И вообще, почитайте Конституцию“. На что мне председатель, зло махнув рукой, отвечает: „Я Конституцию не читала и читать не собираюсь“».

Судей, которые работают так, как указывает председатель, Михалюк называет «карманными». Он говорит, что им зачастую приходится доводить дела, в исходе которых кто-то заинтересован. По его словам, «бывает полный беспредел, когда у судьи из производства изымается дело, и передается нужному судье. Он выносит нужное решение, обвинительный приговор, необходимый срок. Не важно даже, какой приговор – нужный приговор, нужное решение. И в результате за это он получает потом четырехкомнатную квартиру».

Астахов согласился с Михалюком, сказав: «Зачастую мы сталкиваемся с тем, что председатель суда начинает жонглировать делами, передавая их от одного судьи к другому судье. Тем более если есть судьи, которые вынесут прогнозируемое решение, угодное определенному кругу лиц, то зачастую мы сталкиваемся и с тем, что этому судье председатель расписывает конкретное дело».

Как и предсказывали адвокаты, никакого впечатления мои слова на Комарову не произвели. Она, очевидно, все это прекрасно знала и без меня, и без Михалюка. После стольких проволочек в ее задачу входило как можно быстрее закончить рассмотрение дела и дать нужный результат. Это был блиц-процесс, который длился две недели и состоял всего из девяти заседаний. В других процессах заседаний было втрое больше. Необходимо также учитывать, что к этому процессу количество подлежащих изучению томов в деле увеличилось вдвое – с 10 до 20.

Кстати, судья Мосгорсуда Ольга Кудешкина подтвердила существование в этом суде практики замены председателем непослушных ей судей. В интервью радиостанции «Эхо Москвы» она рассказала о том, что ее отстранили от дела следователя Зайцева, который занимался злоупотреблениями в мебельных центрах «Три кита» и «Гранд». По словам Кудешкиной, председатель Мосгорсуда Егорова неоднократно требовала от нее вынести обвинительный приговор, а также убрать строптивых народных заседателей. Она отказалась, и вскоре ее от дела отстранили

[42] ВАЛЕНТИН МОИСЕЕВ КАК Я БЫЛ «ЮЖНОКОРЕЙСКИМ ШПИОНОМ» 2004 УДК [323.28+351.746.1](470) ББК 66.3(2Рос)6+67.401.212(2Рос) М74 .

Комарова, как правило, даже не уходила в совещательную комнату, чтобы в письменном виде отказать в удовлетворении ходатайств, разрешая их «на месте» после кивка заседателей. У нее не нашел понимания даже такой сугубо гуманитарный вопрос, как разрешение на допуск ко мне в изолятор для медицинского осмотра независимых врачей из организаций «Врачи мира» и «Врачи без границ», о чем хлопотали не только я и моя защита, но и депутаты Государственной думы, представители общественных организаций. А это было более чем актуально, поскольку здоровье мое продолжало ухудшаться. По ее ничем не подтвержденному мнению, уровень медицинского обслуживания в «Лефортово» был достаточным