Максим Калашников - Крещение огнем. Борьба исполинов

И еще вырисовывалось немало перспективных возможностей. Вплоть до открытия границ для рабочих и инженеров. Езжайте в Европу и США на заработки. И кстати, после этого миллионы людей вернулись бы назад в Союз с автомобилями и набором нужных вещей, плюясь в сторону Запада и став горячими приверженцами советской власти. Ведь тогда они столкнулись бы с реальной жизнью «свободного мира»: потогонной системой труда, дорогим здравоохранением, страхом безработицы и психической неполноценностью западников.

Горбачев, как и Сталин, мог бы уподобиться руководителю гигантской корпорации, выводящему оную из кризиса. СССР образца 1985 г. — это масса неиспользованных возможностей.Даже в экспорте. Мало ли у нас было перспективных его направлений, кроме нефти и газа? Отличные стали и сплавы. Алюминий. Титан и редкоземельные металлы. «Космические» углерод-углеродистые материалы. Биоресурсы Тихого океана. Минеральные удобрения. Продукция химической промышленности. Продукция биотехнологической промышленности, витаминной индустрии. Часы Угличского и Чистопольского заводов. Образовательные услуги наших университетов и институтов. Услуги спутниковых систем по зондированию Земли. Транспортные услуги в налаживании товарных потоков «Юго-Восточная Азия — Сибирь — Европа» и «Персидский залив — Волга — Балтика».

Проработав правительственным обозревателем «Российской газеты» в 1994–2001 г г. и увидев то, что на грабительской основе вывозилось с развалин Союза в девяностые, я удивляюсь: и чего Горбачев на себе волосы рвал? Почему вопил о том, что мы на пределе? Всего-то и надо было, что создать сильные внешнеторговые государственные компании по ряду новых направлений. Только сокращение лихорадочного производства никому не нужных танков и пушек давало нам массу экспортного товара. Я сужу по примеру РФ, бледной тени Советского Союза. В ней, практически без поддержки и кредитования со стороны государства, несмотря на Чернобыльскую катастрофу и не вполне удачные «бенефисы» русских систем вооружения в войнах 1981–1991 гг., достигнуты впечатляющие успехи в экспорте атомных электростанций и вооружения. Мы умудрились прорваться на рынки Ирана, Индии, Китая и Евросоюза. СССР мог бы строить раз в десять больше АЭС за рубежом. Только одна Индия нуждается в сотне энергоблоков. А ведь еще могли открыться рынки Латинской Америки, Малайзии, Филиппин, Индонезии. К тому же в системе ядерного Минсредмаша СССР, кроме АЭС, имелись сотни отличных неядерных технологий: от добычи редких элементов до очистки воды. Ими тоже можно было торговать. А оружие? Спустя полтора десятка лет после гибели Советского Союза РФ продолжает с успехом и прибылью продавать военную технику, разработанную в СССР в 1960-1980-х гг. Одна Малайзия в конце 2006 г. вознамерилась купить в Эрэфии оружия на миллиарды долларов, включая 12 дизель-электрических подлодок. А вы представьте себе, сколько мог заработать Красный гигант в восьмидесятые, когда все это было намного конкурентоспособнее и привлекательнее, нежели сегодня? Одна модернизация и распродажа половины из 64 тысяч имевшихся у нас танков могла принести Союзу огромные прибыли: в виде денег, земель, месторождений полезных ископаемых в третьих странах, ценнейшего сырья. А ведь были еще и артиллерийские системы, и бронемашины, и самолеты с вертолетами, и корабли, и отличные боевые ракеты всех назначений. Рынок космических запусков — вообще перспективное предприятие. Особенно если денежки не разворовываются.

А какие неиспользованные экспортные резервы крылись в автомобильной, авиационной, станкостроительной отраслях! Новейшая, не имеющая аналогов на мировом рынке техника — вообще особая песня. Союз середины 80-х мог, сравнительно немного потратив, запустить в эксплуатацию немного экранопланов, дирижаблей, термопланов и подводных грузовых кораблей. А потом, показав их возможности на своем рынке, вырваться с ними на рынок мировой, где им вообще не было конкурентов. То же самое мы могли сделать и с другими технологиями прорывного характера. Они имелись у нас везде: от строительства домов из керамики (на основе песка и глины, которые есть везде) до лечения самых страшных болезней.

Трудности, стоявшие перед Горбачевым, на порядок менее тяжелы, нежели те проблемы, что донимали Сталина в конце 20-х гг. И потому, когда мне говорят, будто СССР середины 80-х пребывал в кризисе, я всегда отвечаю: «Кризис? Какой кризис?»

Да, кризис был. Но вовсе не экономический или технологический. Мы столкнулись с кризисом психоисторическим, читатель. С болезнью бюрократической машины, которая слишком долго жила ради самой себя, погрязнув в маразме и бесхозяйственности. Машины, давно не знавшей чисток и капитального «организационного ремонта». То был тяжкий недуг правящей партии, сросшейся с государственным аппаратом. Так и не превратившейся в «орден меченосцев», о коем так мечтал Сталин. В орден, который занимался бы исключительно идеологией, поиском путей к исторической победе СССР, подбором и подготовкой кадров наивысшего качества. А в итоге получилась экономика, целые области которой страдали от тяжелых форм идиотизма. где-то, образно говоря, штаны через голову надевали. Где-то затаскивали на соломенные крыши коров, чтобы скормить им макуху. А где-то норовили конопатить острог блинами. Да боже ж мой! Для преодоления такого кризиса было достаточно покончить с маразмом. Проще говоря, перестать корову на крышу тягать, а сбросить ей соломки вниз. Только за счет простой рационализации и наведения элементарного порядка СССР выигрывал как минимум десять лет. Мы вполне могли разнообразить наш экспорт, вырвавшись в число самых передовых стран.

Горбачев и его команда как раз и должны были этим заняться. И ничего запредельно-сверхчеловеческого в подобной задаче не было. Кто бы нам что ни говорил!

Нужно было нащупать слабые места нашего противника. Разве в 1985-м умные головы уже не видели их?

Финансы США уже трещали от перенапряжения. Им все-таки пришлось девальвировать доллар. Долларовая система стала неустойчивой и очень чувствительной к толчкам извне. Запад слишком зависел от цен на нефть и газ, ибо их приходилось покупать в других странах.

Гонка вооружений обходилась американцам слишком дорого. Программы устрашения и сдерживания СССР уносили из бюджета Штатов немыслимые суммы. И самым страшным русским ответом для них становилось прекращение с нашей стороны бессмысленной гонки за паритетом. Союз мог бы не выпрашивать никаких взаимных сокращений арсеналов, а просто делать все по-своему. Строить в ответ на три американских подлодки всего одну, но лучшего качества. На программу американского танкового перевооружения реагировать даже сокращением своих танковых сил. И так далее. Вплоть до того, чтобы идти на одностороннее сокращение ненужных видов вооружения и уменьшение выпуска некоторых видов военной техники. У нас и так были гигантские запасы оружия. А на угрозу «звездных войн», способную стать реальной в лучшем случае лет через пятнадцать, мы могли отвечать совершенно конкретными космическими арсеналами. Они-то у нас в отличие от американцев имелись! В таком случае США просто валились с ног от гигантских непроизводительных затрат.