Савелий Дудаков - Этюды любви и ненависти

Д.), а потому просила меня дать ему время сделать еще разыскания и снестись с Гамбургом. А потому я распорядился так, чтобы он все взял на свои руки, как разъясненье по делу векселя, так и доставку его обратно к барону Штиглицу…" (Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Письма. М., 1952. Т. XIII. С. 254). Здесь интересно несколько второстепенных фактов: семейство Ротшильдов в Неаполе и Франкфурте, банкир Гейне в Гамбурге (дядя поэта Генриха Гейне), барон Штиглиц – петербургский банкир, крещеный еврей, из тех, кого сам Потемкин выводил в люди.

То есть практически вся Европа в еврейских банкирских руках. С Неаполем связано и приключение Герцена – здесь у его жены украли все документы, в том числе банковские. Герцен пришел к соглашению с неаполитанскими "мафиози" и, заплатив требуемую сумму, вернул похищенное! Все как теперь.

Я получил от Инны (моей жены) роскошный подарок: Альбом Фалька. Художник, которого я люблю, хотя и понимаю его некоторую ограниченность. В биографии Роберта Рафаиловича Фалька (1886-1958) несколько приметных и неприметных фактов. Родился в обеспеченной еврейской буржуазной семье, отец – юрист и известный любитель шахмат Рафаил Александрович Фальк (умер в 1913 г.). Лучший результат – 1-2-й призы в первенстве Москвы в 1901 г. Блестяще вел шахматные отделы в московских немецких газетах "Moskauer Deutsche Zeitung" и др. (Словарь шахматиста Левенфиша). Отсюда семейная тяга к германской культуре. Впервые Фальк участвовал в выставке под псевдонимом-анаграммой Клаф Требор. Многоженство и переход в православие (?), получил имя Роман. Первая жена Елизавета Сергеевна Потехина; в 1916 г. родился сын Валерий Робертович Ф., тоже художник, погиб под Сталинградом в 1943 г. Второй брак с дочерью Станиславского, Кирой Константиновной Алексеевой (1920-1922); в 1921 г. родилась дочь Кирилла, в замужестве Барановская.

В 1921 г. послан Наркомпросом в Витебск, "унять" Казимира Малевича. Как известно, Шагал бежал из Витебска из-за разногласий с Малевичем. В кармане Фалька лежал мандат на арест Казимира. К чести Фалька, он им не воспользовался. Въезд в Витебск его потряс: Фальк вышел из здания вокзала и увидел, как прямо на него едет извозчик с картин Шагала, с пейсами и в лапсердаке. По городу ходили куры, козы и прочая живность, домишки крохотульные. И вдруг в середине улицы шедевры Казимира: геометрические конструкции, кубы, цилиндры. Фантасмагория Малевича на фоне Шагала…

В Витебске сошелся с Раисой Вениаминовной Идельсон, которая стала его третьей женой. Далее совместные работы с А.М. Грановским в Госсете в Москве. И странная командировка в Париж – "с целью изучения классического наследия", которая продолжалась почти 10 лет, с 1928 по 1937 г. В Париж он уехал с Идельсон, но спустя год она вернулась в СССР "к больному отцу" (?). В 1930 г. с невозвращенцем А.М. Грановским оформил в "Габиме" спектакль "Уриэль Акоста" Гуцкова. В 1935 г. в Париже работал с Грановским над фильмом "Тарас Бульба". (Ну сущее кафкианство: два еврея при антисемите Гоголе. Интересно, как показан погром: со смехом или без оного?) Возвращение в Москву, в "лучший – 1937-й – год", "в канун 38" (из автобиографии).

Загадка, если только он не работал на Советы. Время похищения генерала Миллера…

Странный отказ от поездки в Америку. Странно… В 1939 г. для Михоэлса оформил "Соломона Маймона". Это здорово. В 1940-1941 гг. оформил с сыном спектакль "Испанцы" М.Ю.

Лермонтова для Госсета.

Лермонтов на идиш. Потрясающе. Еще один аргумент в пользу известной гипотезы об отце поэта – Ансельме Леви(се). В четвертый раз Фальк женился на Ангелине Васильевнне Щекин-Кротовой. Вообще ходок по русским бабам. Вероятно, конец 40-х годов. В ледяную студию пришли двое – директор Третьяковки Лебедев и критик (?) Сысоев, представители художественных властей. Вероятно, Лебедев хотел приобрести для Третьяковки работы Фалька. Может быть, хотел его поддержать. Стены в студии были покрыты льдом. «Фальк стал показывать пейзажи, "понятные соцреалистам", и Лебедев восхищенно воскликнул: "А все-таки Фальк всегда побеждает цветом. Что за цвет, смотрите!" Сысоев перебил его, грозно насупился и вымолвил: "Дело не в цвете. Этот пейзаж – не русский пейзаж. Наши березы рослые, ровные, стройные. А это местечковая береза, вся изогнулась, искривилась" (курсив мой. – С. Д.).

Фальк вышел из комнаты, а я сказала гостям: "До свидания. Он больше не будет показывать"» (Щекин-Кротова А.В. Лирические комментарии. Цит. по: Левина Т.

Роберт Фальк. М., 1996. С. 56. Примеч.). 2 марта Я выискиваю евреев из самых разнообразных источников. Довольно часто мной движет инстинкт, интуиция. Документов у меня под руками нет, больших библиотек тоже, архивы в России. За каждым "пуком" обращаюсь к Толе Рубашеву, да хранит его Господь. В принципе мне нужны сотрудники – несколько молодых, но знающих людей.

Даже вообразить трудно, где их можно найти. Я уже не говорю о средствах. Но моих глаз и моей памяти, конечно, никто не заменит.

Вот маленькая новелла из Костромы. Ее прославленный красивейший собор – церковь Воскресения на реке Дебре. Построена в 1652 г. на средства богатого костромского купца Кирилла Григорьевича Исакова. Его называют негоциантом – он вел торговые дела с Англией. Торговля была, выражаясь современным языком, батальная, т. е. средневековая, обменная. Традиционный товар России: пенька, воск, лес, меха – в обмен в числе других товаров на дорогую краску, доставляемую из колоний. Больше всего в России ценили голубую краску индиго, ввозимую из Индии. Цена ее была баснословной – бочонок золота приравнивался к бочонку индиго. Легенда гласит, что однажды Исаков по ошибке вместо бочонка краски получил из Англии бочонок золота. По законам жанра, честный купец сообщил о происшествии в Альбион и спросил, что делать с присланным по ошибке товаром. В ответ его лондонский корреспондент попросил Исакова употребить золото на богоугодное дело. Так на средства не то англичан, не то Исакова была выстроена красавица-церковь. То, что в легенде есть зерно правды, ясно из барельефов собора, где изображены лев и единорог – геральдические звери английского герба. Изображение их на центральном фасаде главного входа служит весомым аргументом в пользу такого предположения (см.:

Масленицын С. Кострома. Л., С. 30). Меня интересует лишь история купца с неординарной фамилией Исаков. С именем его все "нормально", но в отчестве тоже чувствуется иной говорок. Вспомним купцов Исаевых и Григорьевых, выкрестов, живших приблизительно в это же время в Мещанской слободе Москвы. Что же касается торговли с Англией, то во времена Ивана Грозного ее вел некий купец Юдин. 21 марта

[Не вошедший в книгу фрагмент]: В защиту Михаила Михайловича Филиппова выступил сам Дмитрий Иванович Менделеев, доказавший на страницах "Санкт-Петербургских ведомостей" полную некомпетентность "А.Т.": «То, что я прочел в статье "Нового времени", содержит в действительности не "научный разврат", а научную белиберду, и как она связана с именем покойного М.М. Филиппова, от которого я ничего подобного никогда не слыхал и с которым всегда беседовал с большим удовольствием, мне совершенно неясно… для меня остается совершенно неясной связь между белибердой статьи г. А. Т-а и кончиной человека, который, по моему мнению, оставил о себе добрую память у всех, кто его знал» (цит. по: Филиппов Б.М.