Владимир Романовский - Америка — как есть

Это было не главным, естественно. Собственно весь этот треп о равноправии с мужчинами имел совершенно конкретные основы, и право голоса и право трудиться на каких-то там мужских работах были просто предлогом. Еще раз доигралось человечество. Предлог поставлен был во главу угла, и поэтому символ женского равноправия сегодня — женщина, укладывающая шпалы. Поздравляю. А неча ханжить.

На самом деле женщины, не родившиеся в обеспеченной семье, чувствовали себя обделенными по очевидной причине. Вот, к примеру, мужчина. Вот он чему-то учился в детстве, каким-то навыкам, а может ничему не учился. Вот он вступил во взрослый возраст и напился, как свинья. После этого ему можно следующие десять, двадцать, тридцать лет валять дурака и «искать себя», работая на подсобных работах или занимаясь ограблением банков, кому что больше нравится. Живет себе один, трубку курит. А что делать женщине, достигшей того же возраста? Либо выходить срочно замуж, рожать детей, готовить обед и прибирать в доме, чтоб не было на свинарник похоже. Либо идти в старые девы и библиотекарши. В клерки тоже можно. В гувернантки, ежели умная. И — все. Ни отдохнуть, ни развеяться. Кроме того, мужчине почему-то можно нарушать седьмую заповедь, ему прощается, а женщине нельзя, как нарушила, так она сразу б(непеч.)дь, и все смотрят косо, и с работы в библиотеке гонят в шею. Несправедливо. И замуж никто не берет после такого! И это в то время, как мужики запросто женятся после двадцати и тридцати лет разврата, и это называется «остепенился».

И решили женщины, такое бытовало среди них мнение, что если им дадут право голосовать, все остальное просто приложится. И вот странное ведь дело — бывают, конечно, женщины-пожарники, но считается, что это как-то не очень. Не женское это занятие. И, удивительно — все понимают, почему. А политика или предпринимательство — так нет. Раньше думали — не женское, а теперь даже не понимают, почему можно было так думать. В пылу феминизма недавно дошли даже до того, что женщин в цивилизованной Америке судят за изнасилование. Понятно, что бывают случаи, когда женщина действительно изнасиловала мужчину. Но давно я такого в прессе не видел. А изнасилование, за которое судят — это, стало быть, двадцатипятилетняя или тридцатилетняя учительница переспала с четырнадцатилетним школьником. Или пятнадцатилетним. Заметим — год они любовниками состоят. Год! И судят ее за изнасилование. Это примерно тоже самое, что женщина со шпалой, только круче, поскольку сюрреалистичнее. Женщина со шпалой — это, по крайней мере, физически возможно, хоть и стыдно. Но тридцатилетняя женщина, да еще и привлекательная, обвиняемая в изнасиловании пятнадцатилетнего засранца, не умеющего держать язык за зубами — это просто попытка феминизма доказать, что у женщины есть х(непеч.)й. Ни больше, ни меньше. То есть, понятно, что нету. И понятно, что в обратном никого не убедишь. А это и не нужно! Это — как коммунизм, прогресс и рост производства. Нужно, чтобы все говорили и соглашались , что это так. А собственно судьба женщин и их права никого, естественно, не волнуют в данном случае.

Феминизм в семидесятых цвел пышным цветом по всему миру, но особенно в Англии и в Америке.

Не забудем и еще кое-что интересное. Гражданская Война кончилась пять лет назад, и домой вернулись миллионы солдат. На Юге — в упадочном настроении они вернулись. Вроде бы, солдатам Севера надлежит чувствовать себя победоносно и так далее. Но они не чувствуют. Солдаты после войны вообще редко чувствуют себя победителями. Просто потому, что есть война, и есть быт, и после длительной войны быт солдата не устраивает, все ему не так, все медленно и глупо. Не забудем также, что солдатам имеют привычку изменять жены, невесты и любовницы. И что работать на начальство многие солдаты не любят или не умеют.

В свете всего этого бывшим солдатам было неспокойно дома (тем, кому посчастливилось вернуться домой и найти дом в том же состоянии, в котором он был до ухода солдата на войну). В то же время на северо-западе и на юго-западе, т. е. на Диком Западе оставались нетронутыми и необжитыми огромные территории. И потянулись на Дикий Запад тысячи, десятки тысяч бывших солдат — некоторые с семьями, некоторые в одиночку. С оружием. Начались драки с индейцами, появились ковбои, начался беспредел — и стали строиться поселки и городки. Укрепилось в сознании людей понятие — фронтьер. Это — пограничье, по эту сторону цивилизация, по другую дикость.

Произошла (почти сразу же) романтизация всего этого, появились благородные ковбои, живущие по диким но справедливым законам, коварные (реже — благородные) индейцы, ромео и джульетты с обеих сторон, знание прерий, попадания из кольта в бутылку на расстоянии в пятнадцать миль, и так далее. Все это, конечно, ерунда. То есть, интересного было много, но что такое — среднестатистический человек с пистолетом, думаю, объяснять не надо.

Одновременно с этим тянули ветку трансконтинентальной железной дороги. Одну. Хозяева компании, занимавшейся этим делом с одобрения федерального правительства наталкивались на сопротивление живущих в центре страны. Вот, к примеру, кладут шпалы да рельсы, глядь — а на пути дом стоит. Казалось бы — такая большая страна, столько незаселенной земли — зачем нужно было именно в этом месте ставить дом? Хозяева дома резонно возражали — а зачем именно в этом месте нужно тянуть ветку? Обойдите вокруг. Страна, опять же, большая.

Вокруг — это замечательно, но вокруг — поле, и поле тоже принадлежит, оказывается, хозяевам дома. Оно фермерское, это поле. Посему — сгинь цивилизация, нам не до вас. Компания предлагала хозяевам домов и полей деньги, чтобы они убрались оттуда к чертовой матери. Естественно, деньги предлагали по принципу чем-меньше-тем-лучше. А были ли когда-нибудь на земле люди или компании, действовавшие по-другому? Хозяева домов отвечали иногда на такие предложения пальбой из огнестрельного оружия по представителям компании. Тогда компания наняла себе для разных нужд некоего шотландца по имени Пинкертон.

Аллан Пинкертон прибыл в Новый Свет в возрасте двадцати трех лет, сбежав от британских властей с молодой женой. Британские власти его преследовали как революционера, желающего видеть Шотландию независимой, или что-то в этом роде, какая-то безумная блажь. В районе Ньюфаундленда, корабль, на котором молодая пара ехала через Атлантику, попал в шторм и налетел на рифы. Имущество пассажиров утонуло вместе с кораблем, а сами пассажиры, те, кто уцелел, добрались до берега в Нова Скотии и прилегли там, на берегу, чтобы отдышаться. Местные притесняемые индейцы тут же окружили потерпевших крушение и потребовали у них все, что блестит. Жене Пинкертона, Джоун, пришлось расстаться с обручальным кольцом. Пинкертон хотел сражаться, но капитан, тоже выживший, его отговорил.