Владимир Романовский - Америка — как есть

Еще до Первой Мировой к трамвайному сообщению с Кони добавилась ветка эстакадного метро, и затем еще одна. Летом, спасаясь от городской жары, народ попроще валил в Кони валом. Те, кому отдых на престижных курортах был не по карману, находили Кони совершенно прелестным. И были совершенно правы. Отели — есть. Рестораны — есть. Ночная жизнь — есть. Шоу и театры — есть. Пляж — замечательный. Песок добрый и мягкий. Загар — превосходный. Все это по доступным ценам. Никакие багамы-бермуды, флориды-калифорнии не сравняются никогда!

О Кони слагались легенды, а король сентименталистов О.Генри увековечил его в нескольких рассказах. В частности, есть у него рассказ о девушке из простого сословия, в которую влюбился богатый парень. А она не знала, что он богатый. И спросила она его, куда, мол, они отправятся в свадебное путешествие. Он ей стал рассказывать про египетские пирамиды и парижские бульвары, про Италию и Россию, и прочее. Она его тут же бросила и написала подруге возмущенное письмо, где объяснила, что рассчитывала, как приличная девушка, поехать, выйдя замуж, на неделю-другую в Пенсильванию, а горе-жених, недотыкомка и жмот, предложил ей вместо этого посетить Кони Айленд.

В тридцатых годах, в разгар Великой Депрессии, а следовательно — в пик дешевых развлечений (а Кони именно в эту категорию попадал, и был счастлив этим) — все тот же Роберт Моузес подрядился строить скоростное шоссе по кромке Бруклина, под названием Белт Паркуэй. Частью проекта было — засыпать пролив, отделяющий Кони от остального Лонг Айленда. Убрали мост. Пролив засыпали. Повыдергивали трамвайные рельсы. Почему-то оставили в покое эстакаду метро. Часть притягательности была тут же утеряна. Затем, сразу после Второй Мировой Войны, обилие кондиционеров негативно повлияло на Кони. Спасаться от жары можно было и дома. Три луна-парка нуждались в ремонте, но неумолимый Моузес, состоявший во время оно Главным Комиссионером Нью-Йоркских Парков, не любил «дешевые» развлечения, считал, что они тормозят прогресс, отвлекая народ от автомобилизма, и, дождавшись окончательного упадка, распорядился парки и все, что они содержали, все строения, сносить, один за другим. На освободившемся месте построили уродливые высотные здания, которые благодаря государственной субсидии вскоре заселились безработными или малоимущими негритянскими и пуэрто-риканскими псевдо-семьями частично криминального толка. Уличные банды сформировались и активизировались почти сразу, и в пятидесятых годах популярность Кони среди белого населения города упала до нуля.

В семидесятых годах Кони попробовал подняться, но ему не повезло. Сперва открыли Дизни-Уорлд во Флориде, под стать калифорнийскому Дизни-Ланду, а затем многочисленные парки аттракционов стали расти тут и там, на отшибах, между городами — с суперсовременными развлечениями, легко доступными только частным владельцам авто — земля в отдалении от городов стоила дешево.

Кони опять сник.

Частичный подъем снова начался в девяностых годах, но ни былой красоты, ни былой популярности в обозримом будущем Кони не светит. Любителям исторических памятников рекомендуется улавливать в атмосфере Кони отголоски былой славы и полагаться на свое воображение. Пляж все еще хорош, самый старый в мире роллер-коустер, именем Циклон, работает.

Слово «проект» имеет в Нью-Йорке и других больших городах Америки дополнительное значение, а именно — комплекс типовых высотных зданий, населенных в основном негритянской беднотой, разбавленной латиноамериканцами, на пособии.

Слово «благосостояние» также обзавелось дополнительным значением, а именно — пособие, приблизительно соответствующее прожиточному минимуму, выплачиваемое тем, кто не может найти работу (не путать с пособием по безработице). В социалистических (не путать с социализмом советского типа) странах — в Дании и Голландии, например — на такое пособие можно безбедно существовать по сей день. В Америке можно было — раньше.

«Благосостояние» — welfare — велфер, как его стали называть переселенцы из России в семидесятых годах (в русской словесности слово велфер утвердилось благодаря Эдуарду Лимонову) — появился еще во времена Великой Депрессии. В восьмидесятых наступил перелом, когда цены взлетели, а пособие осталось на более или менее прежнем уровне. После десятилетних разборок по поводу велфера, пришедшая к власти «либеральная» администрация Билла Клинтона занялась проблемой всерьез. В предвыборной кампании Клинтон обещал «покончить» с велфером в том виде, в каком мы его, велфер, знаем. Это свое обещание он выполнил. О полезной стороне этого положения дел написано и сказано чрезвычайно много глупостей. Отрицательная сторона выглядит следующим образом.

Значительная часть негритянского населения больших городов Америки существовала на велфер поколениями. Матерям-одиночкам накидывали дополнительные доллары на каждого ребенка. Жили эти представители велфер-культуры в «проектах» и до определенного момента — в отелях-меблирашках. Понятно, что только люди, получившие определенное образование и воспитание могут жить на минимальное пособие достойно. Плебс же, естественно, скатывается в скотство, в беспринципность, в криминал, особенно если старшее поколение ничем не отличается от младшего и стимула искать работу и удерживаться на ней нет никакого.

Пособие долгое время давали кому угодно по первой просьбе. Бывают в жизни обстоятельства, когда это необходимо. Более того, государству с десятитриллионным годовым бюджетом отказывать в таком пособии людям — стыдно.

(Уже упомянутый Эдуард Лимонов, к примеру, жил на велфер в Нью-Йорке несколько лет, писал книги и вел богемный образ жизни).

Альтернатива велферу у представителей велфер-культуры — черная работа по многу часов в день. Может, две черных работы, поскольку минимальная зарплата не покрывает плату за жилье. Что же — стал ли кто счастливее или лучше из-за того, что его или ее лишили пособия? Вряд ли.

Вопрос — а почему бы этому парню (этой девке) не пойти учиться — и так далее, с радужной перспективой стать президентом Чейз Манхаттан Банка по достижении конца светлого пути?

Возражений тут несколько. Во-первых, ни одна система в мире не рассчитана на учебу и престижную занятость всех граждан. Само существование неимущего класса и черных работ подразумевает, что кот-то всегда будет оставаться неимущим чернорабочим. Во-вторых, ни одно общество в мире не стало пока что бесклассовым и вряд ли когда-нибудь станет. А выходцу из низов не с кого брать пример, чтобы идти и получать образование. Да и зачем? Способных людей на планете очень мало, а обычный человек, если он из низов, по получению того образования, которое он может теоретически получить, может рассчитывать лишь на вставание ни свет, ни заря и проведение лучшего времени дня в конторе за очень скучными бумагами.