Николай Лесков - Статьи

Вот каково было, во время оно, участие народа в своих церковных делах. Участие это признавал законным и необходимым Григорий Богослов и другие церковные авторитеты. Но время шло, политические события изменяли соображения, от которых зависело участие народа в делах церкви, и самое воспоминание об этом участии так изгладилось в народе, что мы считали небезынтересным сообщить нашим читателям эти небольшие сведения, заимствованные нами из недавнего ученого сочинения духовного лица. Людям, интересующимся вопросом об устройстве церковных дел, но несведущим в истории церкви, такое знакомство может быть небесполезным. Говорят же, что история всегда повторяется, а в христианском обществе, слава Богу, уже очень ясно обозначается склонность пользоваться историческими уроками. Довольно, в самом деле, строить планы на воздухе, пора поднять и завесу седой старины, не поучит ли она нас чему-нибудь такому, о чем не с руки говорить гг. Антоновичу, Писареву и другим литературным недоноскам, воспитываемым на млеке г. Чернышевского и иных великанов микроскопического мирка.

Знакомство с историею церкви в настоящее время, когда и народ и само просвещенное духовенство выражает желание полезных реформ, совершенно необходимо. Нам некогда приводить интересные факты, основываясь на которых легко было бы делать основательные построения; но мы укажем здесь кстати на то, что автор книги, из которой мы заимствовали приведенные сведения об участии народа в делах церковных, счел нужным сказать в конце своего сочинения.

“Впрочем, мы должны сознаться, — говорит он, — что ограничения церковью участия народа в избрании пастырей не было совершенным и решительным уничтожением его. Православная церковь, отвергая протестантские понятия о правах народа в этом деле, чуждается и римско-католического воззрения на значение народа в избрании пастырей и не допускает таких крайностей. Ее канонические постановления запрещают только то, что действительно служит к нарушению основных прав иерархических, так что на ограничение участия народа в избрании пастырей надобно смотреть как на ограждение прав иерархов от незаконных притязаний народа. Она запретила только самому народу, или черни (ipsissima verba [64] Наиподлиннейшие слова — Лат. ) избирать себе пастырей, устраняя тем его своеволие. Но нет ни одного канонического постановления ее, которым запрещалось бы совершенно то, что, по первоначальным обычаям церкви, составляло существенную вещь в участии народа при избрании пастырей, его свидетельство о лице избираемом и согласие. Разумный, чуждый противозаконных требований голос народа в этом деле всегда имел свою цену; насильно навязывать нежелаемых пастырей — не в духе Православной церкви, свободы, совести верующих. А из практики церковной мы видим немало случаев, когда при поставлении пастырей иерархи обращались к мнению народа и когда многие епископы получали кафедры по желанию общества, несмотря на ограничение участия его.

По обстоятельствам времени, по складу гражданской жизни церкви и другим подобным причинам для церкви не всегда бывает возможно призывать народ к каноническому участию при избрании пастырей, как, например, видим это в нашей отечественной церкви в настоящее время, но это показывает только то, что участие паствы в избрании пастырей не канонами церкви, но случайными обстоятельствами ограничивается, а эти обстоятельства, конечно, не зависят от церкви”.

Итак, основываясь на выводах автора книжки “Об участии паствы в делах церковных”, будем смелее верить в желаемое благоустройство нашей духовной администрации. Станем надеяться, что “случайные обстоятельства”, ограничившие участие паствы в делах церковных, пройдут, как проходит все случайное; что опасения “незаконных притязаний” со стороны общества станут невозможными и исчезнут, как исчезло с нашего языка слово чернь для обозначения народа. Что этому народу, любящему духовную беседу и знающему, что “неуча в попы не ставят”, можно дать духовных учителей, дорожащих истинными благами народа и способных очистить его от грубых суеверий, жестокосердия и других пороков, разъедающих основу семьи и общины; словом, дать ему излюбленных людей, которые названы “произведением любви своей паствы и средоточением этой любви”.

Скажем еще два слова в свою защиту. Слова эти идут столько же к нашим читателям, сколько и к нашим порицателям. Всякое обвинение нас в “официозности” — клевета, которая должна служить упреком недальновидности и легковерию тех, кто позволяет себе ее произносить, а что касается нашей зависимости, то мы действительно не считаем себя вправе быть независимыми от всех русских людей, которые мыслят, не стесняясь никакими несбыточными теориями, и которые, зная натуру русского человека, не ждут прока ни от каких форсированных маршей и не согласятся играть народным счастием. Мы уважаем всякое свободное мнение, но не ждем ничьих похвал, не свернем с нашей дороги из страха порицания и, с полным сознанием своей правоты и преданности русскому народу, пишем на нашем знамени: “des réformes toujours, des utopies jamais”. [65] За реформы всегда, за утопии никогда — Франц.

С удовольствием мы прочли 1–6 и 7–8 №№ обновленного “Века”. В нем приняли участие лучшие петербургские литераторы. Мы уважаем всякое литературное направление, если только оно честно, верно и точно определено; а этим отличаются 1–6 номера “Века”. Все журналы имеют одну цель: благо всего народа и каждого лица в отдельности; расходятся только в средствах. Каждая партия хочет доказать верность и непогрешимость своих тенденций; но, по долгу справедливости, нисколько не должно посягать на свободное изложение мнений противной стороны. Чем определительнее и разумнее выражаются эти мнения, тем борьба делается интереснее и серьезнее; тем скорее можно ожидать благотворных последствий. Выходя из этой точки зрения и вообще не высказывая, по духу нашего журнала, нашу симпатию к тому или другому направлению, мы не можем не указать на то заметное сходство в способе ведения журнала, которое выразилось между “Веком” и “Днем”. “Век” сделался “Днем” Петербурга. Как “День” есть выражение направления одной из значительной партии Москвы, так и “Век” представляет собой орган одной из значительной партии Петербурга.

Полемика, возникшая в последнее время между петербургскими и московскими журналами, может значительно уяснить многие стороны наших общественных недугов и послужить к скорейшему сближению враждующих сторон. Эта мысль оправдывается поговоркой, если два умных человека спорят, то это значит, что они только не понимают друг друга.