Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина?

В 1948 году американский журналист Бенцион Гольдберг, побывавший в 1946 году в СССР, писал из Нью-Йорка Ицику Феферу:

«У сионистской публики (а в настоящее время все евреи почти всюду «сионистская публика») престиж Советского Союза чрезвычайно возрос. Этот престиж так высок, что сионистские руководители даже побаиваются признать этот факт…потому что Америка может запретить сбор денег… А без американских долларов Государство Израиль – не государство, и страна не страна… Государство Израиль еще долгое (Гольдберг мог быть и точнее: «неопределенно долгое». – С.К.) время будет на хлебах у американского еврейства…»

Одной этой откровенной цитаты достаточно для того, чтобы понять, кто создал «Государство Израиль» и в чьих интересах оно было создано. Вряд ли Сталин с самого начала питал на сей счет особые иллюзии, но некоторые иллюзии он, как можно предполагать, вначале питал. Но уже в октябре 1948 года по разведывательным каналам он мог получить сообщение (и наверняка его получил) о том, например, что побывавший в Израиле известный сионист, финансист, советник американских президентов и директор «Джойнта» Генри Моргентау-младший по возвращении заявил, что государство Израиль «будет единственным… в средиземноморском бассейне, на которое мы сможем рассчитывать как на прочный пункт обороны против коммунизма».

А директор Американо-еврейской лиги борьбы с коммунизмом бригадный генерал Дж. Клайн, выступая в мае 1949 года по случаю второй годовщины образования лиги, заявлял:

«…Говорят, что Россия поддерживала Израиль в ООН. Однако в самый разгар так называемой поддержки Израиля Россией сионизм являлся преступлением в России. Он и до сих пор является там преступлением».

Все якобы «непризнания» Израиля Соединенными Штатами и вся «борьба» за «признание» были лишь не очень-то и тщательно поставленной дымовой завесой для все более активного проникновения США на Ближний Восток и создания там опорной базы не только и не столько для «обороны против коммунизма», сколько для перспективного контроля над местной нефтью.

Понимая это, Сталин быстро и окончательно пересмотрел свое отношение к проблеме Израиля. Хотя…

Хотя стратегически он и ранее всё понимал верно. Старый товарищ Сталина по революционной и государственной работе, Александра Михайловна Коллонтай, в ноябре 1939 года была советским послом в Швеции и во время поездки в Москву два раза беседовала со Сталиным в его кабинете в Кремле. Она и оставила нам дневниковую запись (сейчас ее дневники хранятся в Архиве МИД РФ) о некоем прогнозе Сталина, который ошеломил ее тогда и который сегодня не может не ошеломлять нас.

Полностью это ее свидетельство я приведу в конце этой книги, а в этой главе дам лишь часть записи Коллонтай – ту, где она приводит следующие слова Сталина:

«Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний… Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться…»

Это было сказано в 1939 году, а менее чем через десять лет этот общий прогноз стал конкретизироваться… Во внешнеполитическом аспекте – в фултонской речи Уинстона Черчилля, в идее «отбрасывания коммунизма», открыто высказанной Джорджем Кеннаном в печати США, а во внутриполитическом аспекте – во все более националистическом, просионистском и проамериканском характере деятельности ЕАК и тех кругов элитного советского еврейства, которые ЕАК сплачивал отнюдь не в целях укрепления Советской власти и Великой Руси, сплотившей вокруг себя остальные союзные республики СССР.

Теперь Сталин, имея перед собой полную картину ситуации в мире и в стране, рассмотренную через призму проблемы сионизма, мог предпринимать и внешнеполитические, и внутриполитические действия но организации собственной обороны от него. И в этой своей деятельности он тоже наживал себе новых смертельных врагов среди всей той «сионистской публики», о которой писал Феферу Бенцион Гольдберг.

Израиль же все более оказывался «островом» в море арабского гнева, и этот «остров» для СССР не был «островом сокровищ». Дружить надо было с арабами, которые действительно отворачивались от Англии и Запада и не очень-то стремились попасть в зависимость от США.

В Египте уже к началу 50-х годов буржуазная партия «Хизб-аль-Вафд» («Партия делегации») начинала пока несмело требовать ликвидации неравноправных договоренностей с Англией и т.п. В конце января 1952 года в Египте, правда, был совершен переворот – проанглийский и еще более проамериканский. Однако 23 июля того же года власть в Египте захватила политическая организация «Свободные офицеры» во главе с генералом Нагибом. Король Фарук был низложен, и новым королем был провозглашен его семимесячный сын. Регентский совет и правительство перешли под контроль Нагиба, который 7 сентября 1952 года стал премьер-министром и военным генерал-губернатором.

С 1949 года Исполнительный комитет «Свободных офицеров» возглавлял тогда 31-летний офицер Гамаль Абдель Насер – с 1952 года вице-премьер Египта (в 1954 году он стал премьером). «Свободные офицеры» относились к Сталину, к СССР и к коммунизму без любви (многие из них предпочитали иметь в качестве образца нацистов), но они же относились без любви и к Англии с Америкой, а значит, и к Израилю. И из всего этого выкристаллизовывалась политическая линия, приведшая вскоре к национализации Суэцкого канала и к переориентации на СССР.

26 января 1953 года на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС под председательством Сталина рассматривалось, как и ранее на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), много разных вопросов, и шестым пунктом повестки дня стояло «О платежном соглашении и товарообменной сделке с Египтом».

Вряд ли подобные тенденции радовали как США и Израиль, так и активных прихожан московской хоральной синагоги…

МЕЖДУ событиями конца 1948 года и январским заседанием Бюро Президиума ЦК пролегали четыре года, и они были наполнены для Сталина и его державы изменениями во всех отношениях эпохальными. Россия восстала из развалин, она стала ядерной и успешно разворачивала «сталинские стройки коммунизма».

Если мы хотя бы бегло окинем взглядом только самые крупные созидательные заботы страны за один лишь послевоенный год – скажем, все тот же 1948-й, то они скажут о том времени многое. Вот лишь малая часть вопросов, рассматривавшихся в течение этого года на заседаниях только высшего оперативного органа исполнительной власти СССР – Бюро Совета Министров СССР и взятых из хроники этих заседаний: