Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина?

Сталин уже не верил врачам, но это не значит, что он не верил уже вообще ни одному человеку. А ведь злоумышлять против Сталина было кому и кроме кремлевских врачей.

По самым разным причинам.

ЗИМА 1952/53 ГОДА… ЧЕГО БОЯЛСЯ ХРУЩЕВ…

…2. Как разъяснить рабочим, чем вызвано повышение цен? (Тула)

…23. Почему на рынках не вводятся твердые цены? (Рига)

…53. Будут ли сокращены штаты служащих, желательно сократить на 40%? (Саратов)

…56. Как надо отвечать рабочим: если спросят, почему помогаем хлебом Франции, Польше и Финляндии, а сами повышаем цены на хлеб?…

Из сводки вопросов, задаваемых на собраниях городских партийных активов в сентябре 1946 года и направленных Сталину

Даже из приведенных в эпиграфе к этой главе фрагментов сводки можно понять, что задавать острые вопросы властям в державе Сталина было не только возможно, но просто принято. Это было в порядке вещей! Между прочим, всего в цитированной выше сводке имелся 61 вопрос. На молчание якобы «рабов» «сталинского ГУЛАГа» это походит мало.

Причем в начале 50-х годов тенденция к тому, чтобы голос народа звучал все громче и доходил до руководства страны, не ослабла – чуть ниже я это проиллюстрирую на примере простого ветеринара Холодова. И эта растущая активность «низов» тоже должна была подталкивать «партоплазматические» «верхи» к уже их собственной активности, имеющей целью нейтрализовать активность «низов».

Прошедший XIX съезд партии и расширение руководящего ядра объективно усиливали активность масс и от того, станет ли такая активность действительно массовой, зависело немало. В народе обсуждали итоги съезда, а Сталин наращивал очередной сталинский удар по бездарностям и тем «немогузнайкам», которых так не терпел еще Александр Васильевич Суворов. Вечером 20 октября 1952 года Сталин собрал в своем кабинете Маленкова, Хрущева, Аристова, Брежнева, Игнатова, Михайлова, Пегова, Пономаренко, Суслова, Шепилова, Чеснокова, Румянцева и Юдина, то есть всех секретарей ЦК, плюс высшие идеологические кадры.

То, что он тогда говорил, частично записали Шепилов и Юдин. И благодаря им кое-что из сказанного тогда Сталиным могу привести и я:

«Наша пропаганда, – говорил Сталин, – ведется плохо, кака какая-то, а не пропаганда… Нет ни одного члена Политбюро (так в записи. – С.К.), который был бы доволен работой Отдела пропаганды. У наших кадров, особенно у молодежи, нет глубоких знаний марксизма… ‹…› Надо контролировать кадры, изучать их и вовремя выдвигать молодежь на руководящую работу. У нас много способной молодежи, но мы плохо знаем молодые кадры. А ведь если выдвинули человека на какую-то работу и он просидит на этой работе 10 лет без дальнейшего продвижения, он перестает расти и пропадает как работник. Сколько загубили людей из-за того, что вовремя не выдвигали…».

Из всех присутствовавших только Хрущев достиг своего карьерного «потолка», все остальные еще при жизни Сталина имели те или иные перспективы роста. Так что идеи Сталина для них означали надежды на будущее, а для Хрущева – нечто прямо противоположное, потому что возраст у него был как раз предпенсионный.

Сталин же вел дальше:

«Надо также подумать о лучшем руководстве промышленностью… Плохо идут дела в сельском хозяйстве. Партийные работники не знают истории сельского хозяйства в Европе, не знают, как ведется животноводство в США. Только бумаги подписывают и этим губят дело»…

А вот уж эти слова «крупный специалист в области сельского хозяйства» Хрущев мог отнести и на свой счет в полной мере. Причем уже скорое будущее подкинуло ему через Сталина очень неприятный для Никиты Сергеевича «сельскохозяйственный» казус.

Полезно – особенно для сегодняшнего дня – привести и такие сталинские слова:

«Американцы опровергают марксизм, клевещут на нас, стараются развенчать нас. Мы должны разоблачать их. Надо знакомить людей с идеологией врагов, критиковать эту идеологию, и это будет вооружать наши кадры. Мы теперь ведем не только национальную политику, но ведем мировую политику. Американцы хотят все подчинить себе. Но Америку ни в одной столице не уважают».

Вскоре после этого – 27 октября 1952 года Сталин провел первое заседание уже не Политбюро ЦК, а Бюро Президиума ЦК, в котором приняли участие все члены Бюро, кроме Ворошилова (он впервые появился на заседании Бюро 29 декабря), то есть: Берия, Булганин, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров и Хрущев.

Сталин и далее лично вел все заседания Бюро Президиума ЦК вплоть до того последнего, седьмого заседания 26 января 1953 года, после которого Бюро собралось лишь 2 марта 1953 года – впервые без Сталина.

Всю же текущую работу по Совету Министров он переложил на своих заместителей по Совмину, первым из которых по значению был Берия. После XIX съезда он председательствовал на заседаниях Президиума и Бюро Президиума Совета Министров 8 раз, Сабуров – 6 раз, Первухин – 5 раз и один раз вел Бюро Маленков.

На заседаниях обоих Бюро – и Президиума ЦК и Президиума Совмина – почти постоянно присутствовало четыре человека: Сталин, Берия, Первухин и Сабуров. С первыми двумя все было ясно, что же до двух последних, то можно предполагать, что Сталин имел на них некие виды уже в ближайшем будущем.

Обращало на себя внимание и новое положение Маленкова. Постановлением Бюро Президиума ЦК КПСС от 10 ноября 1952 года было определено, что он должен сосредоточиться на работе в ЦК КПСС. И действительно, после 10 ноября Маленков на заседаниях в Совмине уже не появлялся, зато был непременным участником заседаний в ЦК.

Возможно, кто-то из читателей усмотрит в этом некие тайные интриги Сталина и – как я понимаю – ошибется. Но вот некие замыслы, которые раньше времени он сообщать даже ближайшим сотрудникам не желал, у Сталина, пожалуй, возникли. В текущих хозяйственных делах он всецело полагался на Берию с «пристяжными» Первухиным и Сабуровым, а вот текущие политические дела не был склонен передоверить никому.

ОДНАКО время шло. Седьмого ноября 1952 года исполнилось 35 лет со дня Октябрьской революции, и, как всегда, в Большом театре 6 ноября проходило торжественное заседание Моссовета.

7 ноября «Правда» опубликовала отчет о нем с фото президиума на первой полосе, и я привожу его состав по подписи под этим фото. Итак, на сцене сидели Сабуров, Микоян, Первухин, Молотов, Пономаренко, Маленков, Суслов, Берия, Сталин, Шкирятов, Каганович, Булганин, Михайлов, Пегов, Хрущев, Аристов, Игнатов, Шверник, Яснов, В.В. Кузнецов, Капитонов, Фурцева, Миронова, В.В. Гришин, A.M. Пузанов…

Впрочем, сама подпись под фото не давала полного представления о положении дел – она перечисляла фамилии сидящих слева направо как в первом, так и во втором рядах. При взгляде же на само фото было видно, что в первом ряду рядом сидели – среди других – Маленков, Берия, Сталин, Каганович, Булганин…