Сергей Валянский - Другая история Средневековья. От древности до Возрождения

Кроме того, регулировать надо и расход воды. Болото осушили, а ведь дождей здесь не бывает! — начинается сушь. Воды, как правило, не хватает на всех. Регулировать ее распределение можно, опираясь на определенный авторитет, например, аппарат принуждения государства, и в этом еще одна причина необходимости центральной власти для функционирования ирригационного земледелия.

В настоящее время урожайность зерновых в этих местах более чем скромная. А есть ли сведения об урожайности в прошлые века? Сведения-то есть, но нужно крепко подумать, прежде чем им верить. Например, Геродот сообщает, что сбор зерновых в Месопотамии был сам-двести, а в лучшие годы и сам-триста, то есть с одного стебля, выросшего из одного посеянного зерна, снимали более трехсот зерен. Мало того, что для большинства зерновых это просто нереально, так еще Геродот тут же пишет, что хлеб изготавливали из плодов финиковой пальмы. Но ведь хлеб из злаков лучше, чем из заменителей? Да при урожае сам-триста никакие заменители и не нужны! Скорее всего, историк сочинял свою историю по слухам, а они обычно все преувеличивают.

И хотя плодородие земель раньше действительно могло быть выше, чем теперь, отсталость агрокультуры все же не позволила бы получать высоких урожаев. Скорее всего, они всегда были примерно одинаковы, так как падение урожайности из-за испорченности почв компенсировалось за счет повышения агрокультуры.

В Китае вся долина реки Хуанхэ была покрыта лесами, полностью уничтоженными к настоящему времени. Много столетий подряд увлажненность климата и среднегодовая температура воздуха понижались. Мягкие аллювиальные (наносные) почвы Хуанхэ и ее притоков благоприятны для земледелия, но они же привязывали людей к реке, а жизнь у реки была небезопасной. Хуанхэ — река непредсказуемая, здесь нередки наводнения с прорывами дамб и перемещением русла; не случайно иероглиф, изображающий разлив реки, обозначает также и несчастье, — так что и здесь не стоит искать родину земледелия. Уход же от реки на более твердые почвы произошел лишь с появлением и достаточно широким распространением здесь металлических орудий.

В тех местностях, где был выбор: заниматься скотоводством или земледелием, — люди, как правило, начинали со скотоводства, как дела более простого и быстрее приносящего отдачу, но позже все же осваивали и земледелие, которое дает более устойчивый результат, хотя и труда требует больше.

Вообще земледелие и скотоводство — это не две фазы, сменяющие одна другую (как иногда считают), а два возможных пути развития человеческого общества, выбираемые конкретным племенем в зависимости от условий жизни. Китайцы и племена майя и ацтеков, как уже сказано, земледелием занимались, но животных не приручали или почти не приручали; им хватало мяса, добытого охотой. Наоборот, жители Саян земледелия не знали, они разводили оленей. Южные соседи «выдавили» их на север, и разве смогли бы они там выжить, если бы не олени? Эти животные давали пищу и одежду, а со временем стали использоваться и как тягловая сила.

В Монголии земледелие появилось лишь в конце XIX века. К этому же времени стало развиваться домашнее производство металлической утвари, деталей жилищ, но оно так и не оформилось в самостоятельные ремесла. А раньше, до XIX века, монголам были известны только скотоводство и охота с целью добывания мехов. Здесь разводили овец, лошадей, мелкий рогатый скот, в Гоби — верблюдов, кое-где использовали ослов.

Монголы делились на пустынных, степных и горно-лесных. Каждая группа каждого племени имела свое пастбище, и лишь в периоды неурожаев и стихийных бедствий стада могли переходить на чужие земли. Питались кисломолочной продукцией, мясо потребляли ограниченно, при контактах с соседями-земледельцами выменивали пресные лепешки. Умели хорошо консервировать молочные и мясные продукты. И было их мало, несколько десятков тысяч человек.

Монголы получили знание о скотоводстве в VII–IX веках н. э. от переселенцев из Передней Азии или Европы, где оно уже было известно. Переселенцев могло быть всего один-два десятка, но они обладали знаниями, подкрепленными к тому же стадами приведенного с собой скота. Они же принесли сюда новую веру, и со временем территория Монголии вошла в состав Уйгурского каганата.

Взрывное, за 30–50 лет, развитие на этих землях нового вида деятельности, скотоводства, привело к увеличению емкости среды в десятки раз. Через две-три сотни лет бурный рост численности населения нарушил баланс людей с окружающей средой. Еще через какое-то время для ликвидации дисбаланса некоторая часть местной молодежи отправилась в Китай и на запад искать земли для поселения и работу для приложения рук (что породило легенды о монгольских завоеваниях). Вполне реальный случай такого переселения мы находим в истории калмыков, которые в XVII веке упросили русского царя выделить им земли.

После того, как избыточное население Монголии было «выпущено», установилось равновесие между популяцией людей и природой, не нарушавшееся, судя по всему, более никогда. К XX веку численность всех монголов и родственных им племен не превышала одного миллиона человек.

Мы привели этот пример для того, чтобы показать, к чему приводит культурный контакт двух народов, один из которых — носитель новых знаний. Ведь если бы знание о скотоводстве возникло в монгольском обществе само, потребовалось бы 300 лет на его неспешное развитие и небольшие рассогласования со средой сглаживались бы естественным образом.

Тридцать лет освоения «импортного» знания или триста лет развития собственного, казалось бы, какая разница? А разница очень существенная. Это тот случай, когда количество разом получаемых знаний переходит в качество, у людей включается «программа миграции» или самоуничтожения (во внутренних войнах). Здесь мы вам показали естественнонаучные основы той «эфироподобной» исторической категории, которую Гумилев назвал пасионарностью.

Конечно, миграции достаточно редкое явление, крупных переселений было немного. Дело в том, что появление избыточного продукта создало торговлю и привело к возникновению городов, способных аккумулировать большое количество избыточного населения. Ведь емкость самого простого, одноэтажного города достигает тысячи человек на квадратный километр. И уж если город возник, он будет саморазвиваться, создавая коммуникации и сферу услуг, притягивая ремесленников и торговцев, впитывая все новые и новые массы людей. Город — очередной этап в развитии технологии.

И ныне идет колоссальный поток мигрантов из стран Азии и Африки (численность населения которых тоже возросла из-за использования знаний, полученных «со стороны»), но он не очень заметен, поскольку растворяется в ГОРОДАХ тех стран мира, где население и так уже велико и его собственный рост как бы «маскирует» волны миграции.