Тимофей Круглов - Виновны в защите Родины, или Русский

Леша махнул рукой на прощание и побежал в темноту ранней январской ночи — догонять Мурашова с Апухтиным. Палыч остался в кубрике. Шумно прихлебывал чай. Потом потребовал сигаретку.

— Ты ж не куришь, Палыч!

— А тебе жалко? — Трегубов сделал несколько затяжек, сморщился и погасил огурок в жестяной банке. — Так что, я на самом деле здесь нужен?

— Тряхни стариной, если можешь урвать хоть пару дней. У меня тут всякие свои дела, а Толян тоже на разрыв, просил помочь присмотреть за нашими ребятами. Мы тут со Свораком решили нескольких гвардейцев обкатать. Пусть вспомнят, что такое оружие, да заодно на постах померзнут вместе с омоновцами, в контакт войдут. И им помощь, все ж меньше людей своих отрывать, и нам польза. Одни они, конечно, не останутся, старшими везде омоновцы будут. Но тут и милиции уже два десятка человек перешли в ОМОН — из курсантов средней школы, из ГАИ, из райотделов… Проверять особо некогда. Так, берут, конечно, только тех, у кого здесь друзья, кто поручиться может. Но все же — новенькие. А тут еще наши гвардейцы… Короче, ты ребят знаешь, вот и покомандуй. С работы сможешь отпроситься?

— С работы не проблема, вот Татьяна… — Палыч осекся. Таня, его вторая жена, была намного моложе Трегубова и, конечно, беспокоилась всегда «за своего старика». Ну а Палычу хоть уже и подкатило к шестидесяти годам, на вид этого не скажешь, если не знаешь. Крепкий мужик — старой школы. Теперь таких уже не делают. — Ладно! Решим вопрос! Я пойду позвоню домой да с Лешкой попрощаюсь. А ты тогда ружжо мне вытребуй, а то как я безоружный воевать буду?

— Воевать, надеюсь, не придется. А ружжо у Мурашова требуй. Ладно, решай вопросы, а мне пора идти лезть людям в душу. Толян просил поработать с личным составом по политической линии. Что говорить да как, если вдруг на журналистов нарвутся. Или, того хуже, на прокурора или следователя. Политинформацию во взводе прочитать, о жизни поговорить, мол, народ с вами! К ночи еще гости пожалуют — это к гадалке не ходи. Они все к Толяну в таких случаях водки попить нарисовываются. Ну, чайком на этот раз обойдутся. А я посижу в уголке — послушаю, нам тоже полезно. Короче, ты все понял. Спасибо, Николай Палыч, за поддержку. И за подарок спасибо. Тридцать один год! Все! Приехали! Сегодня в ноль часов мне уже будет за тридцать. А там и под сорок. А там и в ящик пора, — грустно протянул Иванов. — Кончилась молодость!

— Сопля ты зеленая, Валерий Алексеевич! Такие слова мне говорить, в мои пятьдесят девять?! Ну, я все равно и в семьдесят моложе тебя буду, вот увидишь!

— Увижу, увижу. Иди, отставной козы разводящий. Ночь скоро. Погоди! Бушлат накинь, мороз обещали. А снега все нет

— Зато звезды ярче! — Трегубов, кряхтя, накинул теплый бушлат поверх своей легкой короткой курточки и ушел, хлопнув дверью. А Иванов разделся и стал натягивать камуфляж, громко сопя шнуровать высокие парашютные ботинки, рассовывать по карманам патроны, сигареты и еще маленького бронзового питончика, подаренного Татьяной, казалось, вечность назад.

Помяни черта к ночи. Дверь открылась без стука, и в кубрик легкой походкой вошел майор Чехов. Уже не в армейском кителе, как обычно, а в новеньком спецназовском камуфляже, с автоматом на плече и папкой с бумагами в руках.

— Вечер добрый, Валерий Алексеевич! Ну, как вам у нас? Не обижают?

— Вечер, может, и добрый, Александр Андреевич! — Иванов поднялся, пожал протянутую руку. — Но уж больно длинный. Какие прогнозы на ночь?

— Невеселые, господин Поручик, крайне невеселые. — Майор подсел к столу, сморщился, увидев неубранные крошки, одним движением опустошил в мусорник банку, полную окурков, и только тогда закурил. — Отряд пополняется добровольцами из числа милиции Рижского гарнизона. Не скрою, несколько человек после боя у МВД, ушли и от нас. Но уже через несколько дней мы примем около пятидесяти человек личного состава в дополнение к имеющемуся. Их оформление и прочие дела — это наши проблемы, внутренние, вам это неинтересно. Спасибо, что помогаете нам, это важно. Отношения надо укреплять на деле. — Чехов вдруг резко переменил тему: — Вы с полковником Рысиным в ближайшее время не намерены встречаться, Валерий Алексеевич?

— А в чем дело, Александр Андреевич?

— Помощи у округа по мелочам хотелось бы попросить. Да только отношение к нам со стороны командующего — сдержанное. Да и не наш это уровень — наверх лезть с такими проблемами. С другой стороны, отдельные командиры частей рады бы помочь, но без приказа они сейчас и снега с территории части не выдадут, не то что. Короче, надо бы прозондировать вопрос о выделении нам безвозмездно и безвозвратно кое-какого имущества. Через начдива в Вильнюсе это можно было бы решить, да далеко, хотелось бы быстрее и проще.

— Так в Латвии два полка 42-й дивизии стоят!

— Мы там и так уже прибарахлились, надо совесть иметь.

— Понятно. Что именно и в каком количестве требуется? Я встречусь со спецпропагандистами округа, а они, может быть, найдут, как, у кого и где можно будет получить требуемое вами… имущество.

— Рысин человек надежный? Говорят, он, помогая Интерфронту, многим рисковал уже.

— Это кто ж такие сплетни распускает? — помрачнел Иванов.

— Не волнуйтесь, Валерий Алексеевич! Это не сплетни. Это информация, да и то не для армейцев предназначенная. Так что все в порядке. Вот список. Запомните?

— Я же не Штирлиц все-таки. — пробурчал Иванов, пробегая глазами по цифрам основных позиций. — Главное понял, остальное уточните сами при встрече, если я договорюсь.

— Благодарю, коллега!

— Коллега? — Иванов даже прыснул от смеха.

— Я в том смысле, что мы с вами, можно сказать, однокашники, — невозмутимо объяснил Питон. — Я ведь тоже филфак университета на Висвал-жу заканчивал! Точнее, иняз, но все равно коллеги.

— Да ну? Вот уж точно говорят, что филолог — это самая широкая профессия, с нашим образованием куда только Бог не посылает! — улыбнулся Валерий Алексеевич и поднялся проводить майора.

Чехов остановился у двери и напоследок сухо предложил:

— Когда договоритесь о встрече, сообщите Мурашову, он организует машину, сопровождение и отвезет вас в центр. А то спецпропаганда неудобное место себе выбрала по нынешним временам — напротив памятника Свободы.

— Хорошо. Результат не гарантирую, но постараюсь выполнить вашу просьбу. — Иванов слегка нажал на последнее слово.

Питон очень по-домашнему, тепло улыбнулся и ласково произнес, почти прошипел, как настоящий Каа из мультика:

— А я постараюсь, чтобы на базе вас всегда ждали и никогда ни о чем лишнем не спрашивали.

— Будем дружить домами, — не удержался и сыронизировал Валерий Алексеевич, лишь бы, по-детски, оставить за собой последнее слово. Но Питон и в самом деле заканчивал филфак и потому не полез в карман за своей репликой.