Газета Дуэль - 2009_1-2(601)

А теперь необходимо небольшое отступление. Для того чтобы читатели не запутались в приводимых мной различных специальных звания сотрудников советской госбезопасности, необходимо небольшое разъяснение данного вопроса.

В 1935 году в вооруженных силах СССР была введена система персональных воинских званий. Одновременно аналогичные меры были приняты и в системе НКВД для сотрудников милиции и госбезопасности. Но если в милиции новая система персональных специальных званий соответствовала армейской, то в госбезопасности все было по-другому. Первым офицерским званием было «сержант госбезопасности», что соответствовало званию «младший лейтенант» в Вооруженных Силах. Затем далее шли «старший сержант госбезопасности». Следующим было «младший лейтенант госбезопасности» (армейское звание «старший лейтенант»). И так до майора госбезопасности», который соответствовал армейскому полковнику. Далее шли генеральские звания: «старший майор госбезопасности» - генерал-майор, комиссар госбезопасности 3 ранга - генерал-лейтенант, потом комиссар госбезопасности 2 и 1 рангов и высшее звание «генеральный комиссар государственной безопасности СССР» соответствовало званию «маршал». Его носил только народный комиссар внутренних дел.

В мае 1943 года специальные звания сотрудников госбезопасности были приведены в соответствие с воинскими званиями. Звание «генеральный комиссар государственной безопасности СССР» было ликвидировано в июне 1945 года, когда тогдашнему наркому внутренних дел Берии было присвоено звание «Маршал Советского Союза».

Но вернемся к основной теме. Положение с профессионализмом в советской госбезопасности и без того отнюдь не блестящее, вновь начало ухудшаться после смерти Сталина. Последовавшие вскоре после этого чистки среди сотрудников ГБ вновь привели к массовым партийным мобилизациям для заполнения освободившихся должностей.

Кроме этого, во внешнюю разведку созданного в сентябре 1954 года «Комитета государственной безопасности» широким и как вскоре стало ясно, мутным потоком хлынули сынки партийных и государственных боссов различного уровня. Таким образом любвеобильные папаши пытались резко улучшить их материальный достаток за счет заграничных командировок. Так они неосознанно, задолго до появления знаменитой диссидентской формулы «Запад гниет, но хорошо пахнет», решили с помощью службы во внешней разведки устроить своим чадам роскошную в материальном плане жизнь, не дожидаясь обещаний своего вожака Хрущева построении коммунизм в СССР в 1980 году.

Не знаю почему, но в России, в отличие от Запада, есть такое устойчивое правило, что почти все сынки начальников различных ведомств и различных рангов почему-то вырастают редкостными дебилами. Причем чем более высокий пост занимает батя, тем дебильней у него сынок.

И вот эта орава дебильных сынков, начиная с конца 50-х годов, массово хлынула в заграничные резидентуры при советских посольствах и торговых представительствах. Результатом этого стала сначала массовая дебилизация среди легальных советских разведчиков, а затем - с перехода на сторону врага сотрудника внешней разведки КГБ сына министра судостроения СССР Носенко, началась волна массового предательства среди персонала внешней разведки, продолжавшаяся вплоть до распада СССР.

В связи с этим я обнаружил очень любопытный материал на одном из российских сайтов. Это был то ли АПН, то ли Форум МСК.РУ. Его автор решил проанализировать, какие профессиональные категории граждан СССР имели в период между смертью Сталина и началом перестройки возможность систематически бывать в капиталистических странах и какие из них при этом давали наибольший процент предателей и перебежчиков.

Вначале автор этого исследования взял самую многочисленную из этих категорий - моряков и других членов экипажей советских судов, совершавших заграничные плавания. Таковых за указанный период он насчитал до 600 тысяч. Из них не вернулось на родину, по его данным, около 20 человек. Или тысячные доли процента. Но при этом автор добавляет, что это мизерное количество предателей среди загранплавающих можно уменьшить и еще вдвое, поскольку половина из этих двадцати пропало без вести и, скорее всего, стала жертвой припортового или городского криминала.

Такие, даже более чем мизерные показатели по данной профессиональной корпорации очень удивляют, поскольку на фоне тогдашних своих соотечественников они, как правило, отличались наибольшим мещанством и определенной склонностью к некоторым видам считавшейся тогда криминалом деятельности (спекуляция, незаконные валютные операции и прочее) и, значит, автоматически наименьшей идейностью. Эта патриотичность моряков загранплавания вошла даже в тогдашний советский приблатненный шансон:

Другой многочисленной корпорацией советских граждан, регулярно бывавших в капстранах, являлись спортсмены. За указанный период их там побывало несколько десятков тысяч. Количество перебежчиков из них около десятка. Доля, конечно, несколько поболее, чем у моряков, но в принципе столь же мизерна.

Среди спортсменов можно выделить шахматистов, которые занимали промежуточное положение между спортсменами и творческой интеллигенцией, которая так же регулярно выезжала за рубеж. И обе эти категории были склонны к фрондерству и диссидентству. Но при всем этом из примерно тысячи шахматистов, побывавших за это время в капстранах, перебежчиком был только один - Корчной.

Примерно такие же показатели были и у нескольких тысяч представителей советской творческой интеллигенции (музыканты, литераторы, актеры, балет и т.д.).