Андрей Амальрик - СССР и Запад в одной лодке (сборник статей)

Эти разногласия, стесняя администрацию, дают ей, впрочем, и известные выгоды. Треугольник Киссинджер-Брежнев-Джексон немного напоминает ситуацию, когда преступника уламывают два следователя, один из которых кричит и стучит кулаком по столу — сенатор Джексон, а другой ласково улыбается и обещает снисхождение — госсекретарь Киссинджер, так что по контрасту сердце преступника раскрывается навстречу доброй улыбке.

Правительство США, по-видимому, испытывает здесь давление деловых кругов, возглавляемых производителями прохладительных напитков и заинтересованных в сотрудничестве с СССР, который они рассматривают как гигантский потенциальный рынок сбыта и источник сырья и дешевой рабочей силы. Экономическое сотрудничество можно только приветствовать, если оно будет одним из элементов политики разрядки, но не формирующей эту политику силой.

Бизнесмены, безусловно, внесли огромный вклад в создание современной Америки, но когда они стали ведущей политической силой, они привели США на грань катастрофы — к Великой депрессии тридцатых годов. [7] Не должно удивлять, что именно капиталисты так смело подталкивают свое правительство к сотрудничеству с теми, кто провозгласил своей целью их уничтожение. Вот что писал более ста лет назад английский тред-юнионист Т. Дж. Даннинг, с одобрением цитируемый Марксом: «Раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову…»

Американцы — увлекающийся народ. Когда они увлеклись «холодной войной», я не знаю — раздавались ли трезвые голоса, предлагающие какие-либо альтернативы. Сейчас американцы увлеклись «разрядкой» — и очень хорошо, что слышны предостерегающие голоса. Предупреждения о том, что разрядка требует сдержанности и твердости, а не только готовности идти навстречу, что безответственные уступки ведут к требованию новых уступок — быть может, будут услышаны.

Альтернатива разрядке, которую им требуют назвать ее сторонники, — это разрядка, проводимая по-иному, разрядка, при которой долгосрочные цели не будут приноситься в жертву краткосрочным и придется научиться ждать, прежде чем получить желаемое.

Внешняя политика существует не сама по себе, это функция внутреннего состояния страны, которое, в свою очередь, зависит от внешних условий. Если исходить из того, что без сближения с СССР США не смогут влиять на него, то и без влияния в конструктивную сторону это сближение будет даже опасно для США. Когда за каждый центнер зерна, за каждый технологический секрет СССР будет платить не столько золотом, сколько шагом в сторону демократизации только тогда его внешняя политика не будет представлять угрозы для Запада.

Пусть, однако, этот обмен, это «мягкое давление» на СССР не носят характер, уязвляющий его самолюбие, пусть проходят под флагом требования от СССР выполнения международных деклараций, им самим подписанных, и каждая уступка СССР встречается не как «победа Запада», а как шаг к общему благу.

В возникшем треугольнике сил отношение США к СССР и к КНР при всем сходстве весьма различно. Китай ни экономически, ни социально, ни политически не дорос еще до настоящего партнерства с США, и в военном отношении представляет для них гораздо меньшую опасность, чем СССР. Вместе с тем пружина революции еще не раскрутилась в Китае, и всякая попытка давления на него с целью изменений внутри, скорее всего, не даст результатов. Китай еще так далек от Запада, что все, происходящее там, воспринимается чуть ли не как происходящее на Луне. Китай еще слишком «не свой», чтобы общественное мнение Запада протянуло руку тем, кто подвергается там гонениям.

Иное дело СССР. В силу своего трагического евразийского положения Россия всегда была и более чувствительна к Западу, и более опасна для Запада, чем Китай. Пружина русской революции полностью развернулась, и, двигаясь только по инерции, СССР будет весьма восприимчив к давлению Запада, тем более имея за спиной враждебный Китай. И совершенно ясно, что чем более будут расширяться связи СССР с Западом, чем более он будет «своим» для Запада, тем пристальнее западное общественное мнение будет следить за тем, что происходит в СССР.

Если соперничество СССР-КНР будет все более обостряться — думаю, что так и будет, — то связи США соответственно с СССР и с КНР превратятся в руках американских руководителей как бы в две вожжи, которыми они могут управлять мировой историей.

Но вопрос — смогут ли?

Представим, что государство или группа государств, вырабатывая долгосрочную политику, должны определить цель, стратегию и тактику. Глядя из России, может показаться, что если политическую стратегию США считать правильной, то их тактика по существу подрывает стратегию. Но что гораздо важней, политика США — а Запада в целом еще более — обнаруживает весьма расплывчатые цели или даже отсутствие целей, ибо сохранение политического статус кво и экономического роста — это еще не цель.

Быть может, разброд и неуверенность, которые сейчас охватили Запад и нашли частное выражение в «разрядке», разрешатся осознанием значительной цели — цели переустройства мира, в основу которого будет поставлена человеческая личность, личность в ее общечеловеческой, а не эгоистической сути. Тогда уверенный в себе Запад заговорит другим языкам.

Август 1975,

Москва — Энгуре, Латвия

Опубликовано в «The New York Times» 22.10.75 (США) (начиная со слов «Оценивая преимущества разрядки…») и полностью по-польски в журнале «Kultura» № 12, 1975 (Франция).

По-видимому, интуитивное постижение психологии значит не меньше, если не больше, чем формальный анализ политических сил. Непонимание психологии вьетнамских крестьян привело уже американцев к безумной затее стратегических деревень, что, безусловно, содействовало поражению США. Непонимание психологии советских руководителей — и отсюда поспешность разрядки с дальним прицелом на советско-американский диумвират — может привести к еще более плачевным результатам.

Г-н Киссинджер — творец этой двусмысленной формы разрядки — был, быть может, опытным стратегом, но стратегом отступления и стал характерным олицетворением фрустрации, охватившей США в результате вьетнамской войны. Но следовало бы признать и то, что это отступление носит скорее всего временный характер и есть следствие тех непосильных внешнеполитических задач, которые ставили себе США и которые сфокусировались во вьетнамской войне.