Андрей Амальрик - СССР и Запад в одной лодке (сборник статей)

Я говорю об этих тенденциях, сознавая, что действуют и противоположные и что СССР в глазах США по-прежнему остается деструктивной силой. Признают это американские руководители или нет, но подлинное изменение внешней политики СССР невозможно без изменения внутренней ситуации в СССР.

Трудно представить себе государство, сочетающее постоянное давление и насилие внутри с миролюбием и уступчивостью снаружи, такое «миролюбие» могло бы быть только следствием военной слабости или маскировкой. Поэтому всякое смягчение внутренней политики СССР может быть не только желательно американцам из гуманитарных соображений, но жизненно необходимо им из соображений собственной безопасности, а потому может рассматриваться ими как одна из целей политики США.

Поскольку США, разрабатывая свою политическую стратегию, выбрали не изоляцию СССР, а сотрудничество с ним, то здесь возможны были два тактических варианта: 1) идти на сближение с СССР, полагая, что сотрудничество с США и вообще с Западом постепенно само собой «смягчит» СССР; 2) обусловливать каждый шаг в сторону СССР требованием определенных изменений как его внутренней, так и внешней политики, понимая их взаимозависимость.

Создается впечатление, что Никсон и Киссинджер выбрали первый путь, как путь, по-видимому, требующий наименьших усилий и дающий сразу видимые результаты. Задачу сближения с СССР, требующую для своего решения, скажем, два десятилетия, Киссинджер пытался решить чуть ли не за два года. Такая поспешность отражает, быть может, не только особенности мышления самого Киссинджера, но и особенность американского мышления вообще — мышления коммерсантов, которые хотят сразу видеть ощутимые результаты своих усилий.

Это привело американское правительство к поспешному подписанию ряда соглашений только для того, чтобы можно было сказать и показать своим согражданам на экранах телевизоров: вот, мы сделали то-то, то-то и то-то. Между тем США имеют дело с партнером, с которым опасно спешить. Если советские руководители и не обладают многими блестящими качествами Киссинджера, то они в превосходной степени умеют не только ставить далекие цели, но и терпеливо ждать.

Американская политика отличается от советской еще двумя особенностями. Внешняя политика — своего рода воспитанница внутренней, мышление государственных деятелей, пришедших к руководству внешней политикой, годами воспитывается на внутриполитических проблемах, и все усваиваемые ими внутри методы применяются вовне. Американская внутренняя политика построена на игре свободных сил, разрешаемой компромиссом, в то время как советская — на бескомпромиссном проведении директив. И если США сознательно и еще более бессознательно садятся за стол переговоров с мыслью о компромиссе, то СССР с намерением полностью осуществить свои задачи, идя только на фиктивные уступки.

Другая странная особенность американской политики, как и вообще политики Запада, — это обращение с СССР как с маленьким ребенком, которому многое позволено и которого нельзя раздражать, чтоб он не поднял крик, потом, дескать, когда он повзрослеет, он все поймет. Это долголетнее «воспитание» СССР по методу доктора Спока не только выражается в бесконечном количестве мелких уступок со стороны США, но и в действиях, просто унизительных для их престижа как великой державы. Наиболее ярко это отразилось в нежелании президента Форда пригласить Солженицына в Белый дом, так как Киссинджер боялся, что это разозлит Брежнева.

Такое поведение вообще очень характерно для представителей американского правительства. Так, американский дипломат, с которым я знаком уже более десяти лет и который недавно вернулся в Москву, из тех же соображений уклонился от встречи со мной, хотя медиумически и посылал выражения своей симпатии.

Зная характер тех, кому подобным образом стараются угодить американцы, я думаю, что хотя это и вызывает одобрение с их стороны, но также и некоторое презрение. Вся ситуация напоминает отношения лавочника и мелкого гангстера: лавочник откупается от гангстера, чтобы тот не мешал ему торговать и жить припеваючи.

Мне с возрастом становится все ясней, что лучшее в нашем мире находит свое выражение через простые человеческие отношения — любовь мужа к жене, родителей к детям, мужскую дружбу, сострадание, терпимость, простую порядочность, — в то время как любая идеология и доктрина, если она не используется с осторожностью как рабочая гипотеза, может свестись к рубке голов или, в лучшем случае, к набиванию кошельков.

То, что два человека, которые без каких-либо помех встречались более десяти лет назад, теперь, в период «разрядки», не могут встретиться, говорит не в пользу ее человеческих аспектов. Стремление «не перегружать», как сказал д-р Киссинджер, разрядку человеческими проблемами, уступить в гуманитарных вопросах, как политически невесомых, но болезненных для СССР, чтобы содействовать продаже пепси-колы, как вещи реальной, — не кажется мне правильным в свете не сиюминутных, а долгосрочных задач самих США.

Если США ставят задачу наладить подлинно дружеские отношения с СССР и хотят быть уверены в их прочности, они должны добиваться превращения советской субсистемы из закрытой в открытую. Осознание советскими людьми своих человеческих прав — сила, работающая в этом направлении. Поскольку у Движения за права человека нет дивизий, политики-гангстеры и политики-лавочники склонны третировать его. Но мне кажется, что именно всемирное движение за права человека станет преобразующей мир силой, которая преодолеет как бесчеловечность, основанную на насилии, так и бесчеловечность, основанную на безразличии.

Подлинная стабильность — только в движении, только в расширении своего влияния. США должны стремиться к изменению мира, если они хотят, чтобы он был устойчив. Система, не ставящая экспансионистских целей, сжимается и отмирает. Мир пережил много видов экспансий — военную, экономическую, культурную. Если США смогут стать центром новой экспансии гуманистической, направленной на защиту прав человека во всем мире, — их будущее надолго обеспечено.

Интересно, что этот идеалистический элемент в большей или меньшей мере уже чувствовался в американской политике на протяжении всей истории США. Старомодное европейское политическое мышление — без понимания исторической перспективы и без интереса к высоким целям — едва ли долго будет господствовать во внешней политике США. Сколько бы д-р Киссинджер ни хотел отбросить гуманитарные проблемы, они так или иначе всплывают, в частности это видно на примере разногласий между администрацией и конгрессом в вопросе о торговле и эмиграции из СССР.