Станислав Лем - Молох (сборник)

Но и эти простейшие организмы в течение трех миллиардов лет, размножаясь в условиях еще слабо развитого ПРАКОДА, не были в буквальном смысле «параллельными компьютерами». Сходство в лучшем случае может быть таким, как между атомом — маленькой солнечно-планетарной системой — и атомом сегодняшней физики с кварками, барионами и лептонами. Каждая прасистема была как бы нанокомпьютером, готовящимся к саморазмножению благодаря заключенной в нем жизненной силе, тем самым представляющим как бы крохотный прототип «машины Тьюринга», работающей медленно (ни одна машина Тьюринга иначе, то есть быстрее, выполнять команды не может), и только их огромное количество в масштабе планеты (триллионы) позволило некоторым случайно («естественный отбор», «селекция») получить преимущества, и ЭТИ некоторые начинали лучше размножаться и выживали, и этот «минимум способности к выживанию» представлял (может, и плохо) именно модель параллельно работающего компьютера: происходили как бы гонки на выживание… и это уже представляет полный, главный смысл моего приравнивания прасистемной базы жизни на планете к параллельному химиоцифровому компьютеру. В отдельных нуклеотидных нитях дело доходило до всевозможных рекомбинаций, и вновь не следует, а скорее нельзя думать, что за недолгое время в результате непрекращающегося тасования элементов, из которых сложились репликаторы, возникла экспансивная креационная сила. Необходимо было тасовать «репликационные прапрограммы» в течение дальнейших двух — двух с половиной миллиардов лет вплоть до кембрия: этот «параллельный компьютер», который так удивительно отличался от построенных нами, ибо никто для него программу не составлял, а только он сам ее себе создал ПОТОМУ, ЧТО ВСЕ, ЧТО НЕ ВЫИГРАЛО ЭТИМ СПОСОБОМ, ПОГИБЛО, И СЛЕДА ОТ ТЕХ, ПРОИГРАВШИХ, не осталось. И не осталось тем более, что эти прасистемы, которые выжили, могли частичками «неудачников-конкурентов» поживиться как органической удобоваримой материей.

Было бы очень интересно и полезно узнать, каким это образом, с какой вероятностью закрепившийся на элементарном уровне вегетации «авторепликаторий» наполнился креационным потенциалом, благодаря которому дошло до кембрийского взрыва жизни — напомню, около 800 миллионов лет назад. Так говорят знатоки, но я, дилетант, считаю, что не было неожиданного прыжка (прыжок, который ДЛИТСЯ полмиллиарда лет, считаться «неожиданным» не может), а только вначале, за миллионы лет, возникли такие локальные «экспансии» к многоклеточности, которые исчезли, поскольку направились по тупиковому пути развития, избавленного от какого-либо продолжения как перспективной силы дальнейших эволюционных шагов «вверх», пока в голоцене появился Человек…

ТО, КАК все было, мы не узнаем, по-моему, никогда. Это предположение я постараюсь образно подтвердить. Миллионы людей играют в рулетку. Половина промилле из них выигрывает (остальные проигрывают и заканчивают в нужде). Из этой половины промилле формируется следующий ряд игроков: из них выигрывают, скажем, 90 тысяч. Из этих в ТРЕТИЙ раз выигрывают затем 14, а в четвертый раз — один и зовется он Homo Sapiens Sapiens . Проигравших не видно и не слышно, виден только тот, кто выиграл, даже если он не ценит собственную жизнь и пытается взорвать этот Монте-Карло, где он поймал фортуну (а при случае прикончить самого себя). Такая картина человечества сегодня ПОЗВОЛЯЕТ обосновать эволюционную палеобиологию… А поскольку действующий процесс — как марковский — нельзя реконструировать обратно (он не располагает памятью о собственных прежних состояниях), то даже имея компьютер с вычислительной мощностью в триллион раз большей, чем даже Supercray , мы можем самое большее рассмотреть обратное направление различных путей, которые могли БЫ привести к желаемому выигрышу, но однозначно установить, КАКИМ путем двигалась эволюция, чтобы на финише достичь антропогенеза, не удастся никогда. Таково мое мнение, закрепленное в математике современной теорией вероятности, в ее многих комбинаторных, стохастических ответвлениях и last but not least в теории игр, близкой к теориям путей эргодического сканирования. Я, конечно, могу ошибаться, но тогда окажется, что не я один совершил ошибку и что всю очень сильно разветвленную теорию вероятностей вместе с теориями хаоса, фракталов и т. д. надо будет заменить чем-нибудь таким, о чем сегодня никто не имеет ни малейшего понятия.

Мне остается ответить на вопрос, впрочем, элементарный: какого черта я выскочил с этим параллельным компьютером как с основой протокода и пражизни? Разумеется, не только потому, и даже совсем не потому, что пишу для журнала, посвященного «твердым и мягким» компьютерным вещам. Я просто думал, что смена исходной модели, смена, которая, как кажется, по крайней мере НЕ запрещена, смена, к которой привели меня работы ученых, таких как Адельман, демонстрирующие, насколько велика скрытая в олигонуклеотидных нитях вычислительная мощность, позволяет посмотреть (или, точнее, ПОЗВОЛИТ посмотреть) на загадку земного биогенеза с новой, другой стороны. Кстати, я думаю, что из-за страшной людской толчеи, а следовательно, и научной, концептуальной, наблюдаемой сегодня на Земле, моя идея перестанет быть исключительно моей идеей, а те, кто ее окончательно примет, тоже не будут иметь ни малейшего понятия, что какой-то живущий под Краковом пророк их немного опередил, также как и те, которые сегодня пристально следят за CYBERSPACE , не имеют понятия, что именно о нем я написал книгу в ранние 60-е годы. Впрочем, я уже знаю, что начинают сбываться мои предсказания также и в других областях: у меня есть этому доказательства, и я не считаю, что есть нечто неправильное в представлении их в качестве документов, удостоверяющих смысл, имеющийся в моих давних попытках предвидения. Возможно, в следующий раз я напишу об «искусственных Вселенных», населенных моделями «людей»: этой проблемой не только в SF я (и не только я) занимаюсь… уже очень давно.

Ежемесячный журнал « Znak » попросил меня принять участие в анкете, посвященной AI , искусственному интеллекту, то есть ответить на три вопроса:

1. Что еще смогут «разумные машины» в будущем?

2. Приведет ли технический прогресс, в частности расширение области его применения, к последствиям экзистенциональной, этической, эмоциональной природы? Если да, то к каким?

3. Что мешает машинам думать и действовать, как человек?

В первую минуту я подумал, что ответы, которые я должен дать в объеме 2–3 страниц, — это примерно то же, что реплика на вопросы, заданные на пороге нашего столетия: «Что можно будет еще сделать с атомами?», «Приведет ли техническая реализация работ над атомами к последствиям экзистенциональной, этической, эмоциональной природы и если да, то к каким?» и «Что мешает атомам проявить свой предполагаемый потенциал, который мы принимаем за преграду?» Вообще мне не кажется, что сопоставление обеих этих триад является абсолютной глупостью. Не говоря уже о том, что проблеме AI посвящено сегодня такое количество литературы, которое не вместила бы университетская библиотека, и вместе с тем, наверное, уже невозможно, чтобы какой-нибудь человек, изучающий вопросы AI , сумел бы все труды, относящиеся к этой теме, прочесть в течение всей жизни. Уж скорее он прочитал бы от первой до последней страницы Большую Британскую Энциклопедию. Однако я решил ответить очень кратко и аподиктически, поскольку не во всем верна поговорка римлян Si tacuisses, philosophus mansisses . [108] Если бы ты молчал, ты остался бы философом (лат.) . То есть тот, кто не раскроет рта, будет достоин звания философа (ибо не разговаривая, им остается). Но в наше время повсеместного шума, суматохи, информационного потопа тот, кто будто бы благоразумно сохраняет молчание, станет не философом, а просто никем. Итак, я ответил, что машины смогут «все», что не запрещают Законы Природы — основные законы, составляющие фундамент нашего современного и будущего знания, что КАЖДАЯ технология, имеющая или не имеющая что-либо общее с конструированием AI , приводит к последствиям экзистенциональной, этической, эмоциональной природы, и что пока новая технология не окрепнет и не будет внедрена во всей цивилизации, успешное использование ее результатов (примерно соответствующее американскому термину TECHNOLOGY ASSESSMENT ) невозможно. И наконец, в-третьих, машинам мешает думать и действовать подобно человеку то, что ни строением, ни функционированием они гомологически не являются людьми (с человеческим мозгом). Все совершенно иначе, ибо эволюция машин (компьютеров), о которых обычно говорят, что они механизировали по крайней мере часть наших мыслительных процессов, отдаляется от направления, которым антропогенез естественной эволюции привел к тому, что все мы представляем собой очень похожие друг на друга экземпляры вида homo sapiens sapiens .