Лев Аннинский - Обрученные с идеей (О повести Как закалялась сталь Николая Островского)

Здесь, в «Молодой гвардии», — Безыменский, Светлов, Жаров. И молодой Смеляков.

И дружески ругаемый Иосиф Уткин.

Точно так же и с прозой. Там дискутируют о Шолохове и Леонове, о Панферове и Эренбурге, о Шагинян и Олеше.

Здесь — о Будковском и Завьялове, о Богданове и Б. Левине.

Но, как во всей тогдашней литературе, — здесь обожают факт. Тщательно лелеют очерки, записки и воспоминания бывалых людей, «Молодая гвардия» растит своих начинающих литераторов, тех, что пришли к письменному столу от стайка, от плуга и от винтовки. Им посвящаются смотры, обсуждения, обзоры.

Тут, среди молодогвардейского молодняка, и получает первоначальную литературную прописку автор повести «Как закалялась сталь» Н. Островский.

За пределами журнала его повесть не замечает никто. Через полгода она выходит отдельной книжкой, и опять — полное молчание всей профессиональной критики, всех толстых литературных журналов.

По тогдашнему положению издательства выпускают библиографические вестники, рекламирующие их продукцию. Выходит тоненький справочник издательства «Молодая гвардия», посвященный «вопросам молодежной печати». Тираж — меньше пяти тысяч экземпляров. И выходит его еще более тоненький собрат, бюллетень критико-библиографического института. Он называется «Художественная литература» и имеет тираж меньше трех тысяч. Вот эти-то два крошечные полусправочные бюллетеня единственные и помещают в декабре 1932 года маленькие отзывы о книжке Островского.

Молодежный справочник печатает свой отзыв среди подборки о воспоминаниях бывалых людей (рядом — раздел «Творческий смотр молодпяка», здесь фигурируют Решетов, Протва — писатели; Островский сюда не попадает, он идет по разделу «В огне боев»). Справочник же «Художественная литература» отмечает молодого автора между перепиской с начинающими и «Трибуной консультанта»: рецензушка благожелательная, в ней выражена надежда, что в будущем автор лучше справится со сложностями художественной формы. О том, какое распространение имеет этот бюллетень, можно судить по тому, что сам Островский в течение почти полугода не может достать его, чтобы прочесть о себе.

И еще выходит в ту пору тоненький злой журнальчик «Рост», организационный бюллетень РАППа. В середине 1933 года и он рецензирует книжку Островского; автору прощена «недостаточно богатая языковая культура» ради правильности содержания…

И это все.

Единственный орган печати, который среди молчания продолжает регулярно поддерживать Островского, — это сама напечатавшая его «Молодая гвардия». Здесь бережно рецензируют отдельное издание. Здесь помещают и первые отклики читателей, бурно приветствующих Корчагина, — но никто еще не знает, что придет за этими первыми откликами. Здесь регулярно отмечают «молодого рабочего автора» в обзорах и перечнях и столь же регулярно выражают уверенность, что вторая часть повести будет более умелой в литературном отношении.

Наконец, здесь, в «Молодой гвардии», в середине 1934 года публикуют только что дописанную Островским вторую половину повести «Как закалялась сталь».

И опять профессиональная критика не признает ее. Теперь кругом спорят о «Скутаревском» и о «Поднятой целине», обсуждают «Последний из удэге» Фадеева и «Время, вперед» В. Катаева, всматриваются в «День второй» Эренбурга и восторгаются фильмом «Чапаев». Но никто не замечает Островского, и единственный отклик на вторую часть его повести является все в том же справочном бюллетене Институга библиографии. Отклик называется: «Эскизы к роману». И вновь журнал «Молодая гвардия» рецензирует отдельное издание и еще дважды публикует читательские отзывы, и продолжает упрямо говорить о творческих возможностях молодого автора, и этот одинокий голос еще раз теряется в безбрежном океане шумно перестраивающейся литературы.

Не вписывается Островский в ее контуры. Здесь, в профессиональном мире, его не воспринимают.

Теперь это кажется парадоксальным. Даже «Октябрь» — хотя в редколлегии его сидят молодогвардейцы Безыменский и Жаров, да и сама Караваева, «Октябрь» не замечает этой книги. В декабре 1933 года, когда уже полтора года как существует повесть Островского, «Октябрь» печатает статью о «молодом герое советской литературы». Речь идет о том, как ответила литература на призыв секретаря ЦК комсомола Косарева. Речь идет о Б. Левине, В. Ильенкове, Ф. Панферове и о молодых героях Ольги Форш. Статью пишет О. Войтинская. Через два года она станет автором огромных статей об Островском. В декабре 1933 года она его даже не упоминает.

В январе 1934 года журнал «Октябрь» рапортует XVII съезду партии об успехах советской литературы. Целую журнальную страницу занимает один только перечень произведений, созданных между съездами; легко представить себе, что тутсобрано все, что можно… все, кроме автора Корчагина.

Островский, не влезающий в рамки художественной литературы, идет по другому ведомству.

В августе 1934 года Ставский включает имя молодого пролетарского автора в свой съездовский доклад о литературной молодежи. В связи с этим имя Островского впервые появляется в центральной печати. «Комсомольская правда» дает биографическую справку. О степени знакомства с Островским говорит тот факт, что он назван в этой справке Николаем Павловичем.

Островский в маленьком флигеле, в Сочи, на Ореховой, 47, лихорадочно слушает в наушники радиотрансляцию съезда писателей.

Здесь в конце 1934 года и находит его неутомимый Михаил Кольцов.

«Николай Островский лежит на спине, плашмя, абсолютно неподвижно. Одеяло обернуто кругом длинного, тонкого, прямого столба его тела, как постоянный, неснимаемый футляр. Мумия.

Но в мумии что-то живет. Да. Тонкие кисти рук — только кисти чуть-чуть шевелятся. Они влажны при пожатии…

Живет и лицо. Страдания подсушили его черты, стерли краски, заострили углы…

Голос спокоен, хотя и тих, по только изредка дрожит от утомления…»

Сегодня очерк М. Кольцова снова стал хрестоматийным. Два десятка лет он вместе с именем его автора был убран из всех библиографических списков. Двадцать лет штиля. На том конце молчания, в 1935 году, — буря.

Очерк М. Кольцова в «Правде» читают миллионы людей. Уже одно это разом выводит имя автора Корчагина из неизвестности. И еще Кольцов роняет фразу, звучащую скрытой угрозой по адресу тех, кто не хочет признать Островского: «Не всех героев мы знаем. И не всех мы умеем замечать». Легко представить себе, как звучит такая фраза в газете «Правда» в 1935 году.

Это — перелом.

Мгновенно очерки и статьи об Островском появляются в центральных газетах.

Толстые журналы открывают его для себя. К этому времени бурные споры периода литературного переустройства уже отходят в прошлое и критические отделы журналов носят иной характер, чем в 1932 году. Теперь рядом с резолюциями писательских собраний о бдительности часто печатаются пространные статьи о юбилеях классиков, а там, где прежде кипели споры о новых произведениях, преобладает молчание: исчезают со страниц имена, исчезают книги, исчезают старые проблемы. Вакуум заполняется новыми.