Газета Завтра - Газета Завтра 807 (71 2009)

Исходя из того, что в современном арсенале ученых-биотехнологов вирус гриппа - далеко не самое страшное оружие, вполне возможно, что на полевой модели "свиного гриппа" всего-навсего отрабатывались какие-то эпидемиологические аспекты распространения будущей, куда более серьёзной и смертельной, инфекции - тоже высококонтагиозной и передающейся воздушно-капельным путём.

Способны ли некие силы внутри США пойти на массовое убийство собственных граждан? К сожалению, и на этот вопрос нельзя ответить отрицательно - особенно памятуя о событиях 11 сентября 2001 года. Число погибших в "башнях-близнецах" нью-йорк- ского ВТЦ, в "захваченных" самолётах и в здании Пентагона достигает почти трех тысяч человек. Официальная версия, по которой во всём виноваты исламские террористы из "Аль-Каиды" во главе с Усамой бен Ладеном, содержит множество нестыковок и уже в 2007 году, через 6 лет после трагедии, ей "доверяло не полностью" три четверти американцев (данные "Нью-Йорк Таймс"). В то же время альтернативные версии утверждают, что события 9/11 были спланированы и осуществлены некоей группой в политическом и военно-разведывательном руководстве США с целью получить контроль над ключевыми производителями наркотиков (вторжение в Афганистан) и нефти (вторжение в Ирак).

Могут ли существовать аналогичные "сверхценные" цели для запуска гипотетической "контролируемой пандемии" на территории США? Конечно, да. Прежде всего это касается социальных последствий кризиса, которые неизбежно приведут к падению уровня жизни "средних американцев", не говоря уже о "низах" американского общества. А в условиях пандемии люди будут стремиться прежде всего выжить, не считаясь с материальными потерями. При этом режим чрезвычайной ситуации может быть сколь угодно жестким, а права и свободы граждан - "легально" ограничены до безопасного для властей минимума. Наконец, в новой трагедии может отыскаться и соответствующий "след" - скажем, кубинско-венесуэльский или "северно-корейский", что повлечёт за собой попытку свержения соответствующих "бесчеловечных режимов".

Пока всё вышеизложенное можно воспринимать в качестве "безответственных алармистских домыслов" и, честное слово, я буду только рад, если этот вариант развития событий не осуществится в реальном времени и пространстве.

В Москве вручили "Русскую премию" по итогам 2008 года в трех номинациях. Лауреатами стали: в номинации "Поэзия" - Бахыт Кенжеев (Канада), в номинации "Малая проза" - Маргарита Меклина (США), в номинации "Крупная проза" - Борис Хазанов (Германия).

И в СМИ, и в ЖЖ широко обсуждают только что оглашенный - не столько бескомпромиссный, сколько безыскусный - шорт-лист "Нацбеста", что , впрочем, совершенно естественно.

А вот другое литературное событие апреля - хладнокровное убийство хорошо задуманной, неплохо стартовавшей "Русской премии" - прошло практически незамеченным. Разве что я сам посвятил печальной судьбе этой премии колонку на сайте "Актуальные комментарии", да разразился ликующим интервью "Новой газете" председатель жюри - и, похоже, главный губитель премии - Сергей Чупринин. Специализирующийся в последние годы на грантовых исследованиях словесности русского зарубежья и нагулявший за долгие десятилетия службы по ведомству советской и постсоветской литературы изрядный номенклатурный жирок.

Вкратце напомню суть дела.

"Русская премия" учреждена для поддержки русскоязычных литераторов ближнего зарубежья. Литераторов, находящихся, безусловно, в бедственном положении по целому ряду причин: тут тебе и провинциализм (куда больший, чем в российской глубинке), и культурная изоляция, и в ряде стран антирусская политика местных властей.

Одним словом, это было благое начинание. И чисто филантропическое, и чрезвычайно многообещающее в творческом плане. О том, что литературная столица прирастает провинцией, в том числе и отложившейся провинцией, прекрасно знали еще в Древнем Риме.

Однако в нынешнем году формат премии изменился. Отныне претендовать на нее вправе русскоязычные авторы не только ближнего зарубежья, но и дальнего. И они литераторов с территории бывшего СССР просто-напросто съели. Причем с потрохами. Победив во всех трех номинациях.

О подлинной причине заведомо безнравственной метаморфозы Чупринин говорит, что называется, без зазрения совести: "На горизонте русскоязычного литературного пространства замаячили спонсорские деньги. Раздобыть их на благое дело по-прежнему трудно, но уже всё-таки возможно. Пока что и кризис не слишком мешает. Так что на дворе - эра космополитических проектов. Не успеет пройти Международная писательская конференция в Хельсинки, как можно уже собираться на Международный фестиваль "Европа-2009" в Праге, а там рукою подать до Международного фестиваля "Пушкин в Британии" и Дней русской поэзии в Тель-Авиве. Самым непоседливым и самым везучим, чуть свет уже записочки несут с приглашениями - то почтить своим присутствием айтматовские конгрессы в Бишкеке и Дели, то побывать на конвенте фантастов в Киеве, то встретиться - с читателями и друг с другом - в Ереване и Амстердаме, в Милане и Кишиневе".

Ездить хочется столичным "жюрям" - на халяву летать по всему белу свету - в Хельсинки, в Лондон, в Прагу, в Милан, в Амстердам и так далее. Можно даже в Дели. Весной и летом хорош даже Киев. (Пару лет назад недоумение общественности вызвало появление в шорт-листе "Русского Букера" беспомощного опуса некоего Алекса Тарна. Анализируя ситуацию, я наполовину в шутку предположил, что у Тарна останавливается, приехав в Израиль, тогдашний председатель жюри Асар Эппель. При личной встрече Асар выразил мне свое возмущение: "Я, Витя, в Израиле живу в номере за 400 евро!" Эппель и соврет - недорого возьмет; но хорошо, пусть не за 400 евро, а за 200! Вот эти-то 200 евро в сутки он и "отработал", введя русскоязычного израильтянина в свой шорт-лист.) Процитирую собственную колонку: "Бахыт Кенжеев (Канада), Борис Хазанов (Германия), Маргарита Меклина (США) - так звучат имена нынешних лауреатов. Имена, несомненно, достойные, но и только-то. Имена давным-давно известные. Литературные судьбы вполне благополучные (или даже более чем благополучные). Для каждого из них (очередная) премия приятна и почетна, да и 5 тыс. долларов в любом случае лишними не бывают; но какой общественный, да и сугубо прагматический смысл, приобретает при таком раскладе "Русская премия"?

Кого мы, собственно говоря, поощряем: тех, кто после распада СССР, вынужденно оказавшись в драматических и как минимум полувраждебных условиях, хранит верность русскому языку и отечественной словесности, или тех, кто по сколь угодно серьезным причинам добровольно покинул эту страну и, заскучав на чужбине, балуется литературой, пусть порой и небезуспешно?