Газета Завтра - Газета Завтра 810 (74 2009)

Глобальные сети, по крайней мере на Западе, эмансипируясь от государств, начинают хаотически манипулировать ими в своих интересах. Так, глобальные сети, связывающие США с Саудовской Аравией, эффективно манипулируют большой частью американского государства. Они не могут подчинить себе не входящую в них часть государства, но внутреннее столкновение интересов в нем дезорганизует его.

Принципиальное отличие сетей от государства (и даже от корпораций, которым нужна стабильность в регионах производства и сбыта) - отсутствие всякой ответственности перед обществом. Им нужен рост совокупного влияния и прибыли своих участников, а этой цели проще достичь в хаосе, "ловя рыбку в мутной воде".

Создавая глобальные сети и затем упуская из своих в их руки полномочия в сфере общественного управления, государства сами создают для себя субъект "внешнего управления", пренебрегающий их интересами.

Но освобождение от ответственности не проходит даром и для самих глобальных сетей. Их эмансипация от государства отсекает их от части его возможностей по стратегическому планированию, что снижает их собственную эффективность.

Классический пример: свержение Саддама Хусейна привело к достижению лишь локальной цели - поддержанию высоких цен на нефть, выгодных нефтяникам США и Саудовской Аравии. Стратегическая задача американской части глобальной сети - прочный контроль за иракскими недрами - была провалена. Репутация США была подорвана, представители глобальной сети в США дискредитированы, а ослабление США поколебало весь опирающийся на их глобальное доминирование мировой порядок.

Другая часть сети - представители элиты Саудовской Аравии - получили усиление своего ключевого соперника - Ирана, освобожденного от сдерживающего фактора в лице Хусейна. Ослабление США затруднило не только военный удар по Ирану, но и его стратегическое сдерживание.

Кровавый хаос в Ираке и его вероятное разделение на три равно недееспособных государства создали проблемы и помимо угрозы перехода его основной части под контроль Ирана. Так, Турция получила призрак курдского государства, существующего де-факто и грозящего оформлением де-юре. Под влиянием этой угрозы турецкая элита, в начале 90-х отказавшаяся от пантюркистской экспансии ради благосостояния, может пересмотреть свой выбор.

Но главное - произошла общая радикализация ислама, включая приход ХАМАС к власти в секторе Газа и угроза возврата талибов к власти в Афганистане.

Таким образом, концепция "экспорта управляемых кризисов" США выродилась в "экспорт хаоса" именно в результате перехода части реальных властных полномочий к глобальным сетям.

В) СЕТЕВЫЕ ВОЙНЫ ТРЕБУЮТ ОГРАНИЧЕНИЯ ТРАНСПАРЕНТНОСТИ.

Глобальные монополии, лишившиеся после уничтожения Советского Союза сдерживающей силы, в ходе стихийной и хаотической погони за наживой создали мировой порядок, лишающий более половины человечества возможности развития. Зарождение новой силы, сдерживающей их саморазрушающий произвол, неизбежно.

С этой точки зрения интересен подход американского политолога Н.Злобина, рассматривающего гражданское общество как силу, сдерживающую государство и этим обеспечивающую стабильность общества. Опираясь на традиционные представления о том, что в условиях глобализации страны играют роль основных структурных элементов общества (есть страны-банкиры, пролетарии, менеджеры, люмпены и так далее), Н.Злобин указал, что международный терроризм можно рассматривать как проявление нарождающегося глобального гражданского общества. Оно объективно призвано сдерживать глобальное государство, в роли которого выступают США.

Столкновение с гражданским обществом - комплексное, многоуровневое взаимодействие с сетевыми структурами, образующими его. Войны с ним, неизбежные в силу современного состояния развитых стран Запада и неразвитой половины человечества, - войны с сетевыми структурами, объективно требующие непубличных действий, от тайных переговоров до тайных убийств. Традиционное демократическое правительство, работающее "под телекамеру", не способно на это.

Таким образом, сетевые войны объективно требуют ограничения демократии в виде ее формальных институтов. Такое ограничение возможно лишь при условии идеологизации элиты, так как иначе ограничение демократических инструментов ведет к коррупции и разложению системы управления. А ведь современная западная демократия не терпит идеологизации и уничтожает ее, выбивая тем самым почву из-под собственных ног!

Г) ОТ КРИЗИСА МОТИВАЦИИ - К ПОСТДЕМОКРАТИИ.

В развитых странах демократические инструменты способствуют достижению не экономического прогресса, но личного комфорта граждан. Пока прогресс служит инструментом достижения комфорта, он идет, но по достижении высокого уровня комфорта общество начинает его тормозить, так как коллективные усилия по продолжению прогресса начинают мешать индивидуальному удовольствию от наслаждения комфортом.

Мы видим сегодня это в "старой" Европе (в кризисах мотивации, социальной и пенсионной систем) с той же последовательностью и неотвратимостью, с какой четверть века назад видели в собственной стране.

Более того: как мы видим на примере современных США, попытка поддержания прогресса приобретает вид частичного и непоследовательного, но отказа от демократических принципов - в части ограничения свободы СМИ и искажения избирательных процедур.

Причина в том, что демократия, в её западном понимании, нежизнеспособна сама по себе, без внешних источников мотиваций - вроде угрозы гибели в войне с СССР. Демократические институты, "оставленные в покое", обречены на погружение в "потреблятство" из-за обуславливаемого ими приоритета краткосрочных индивидуальных интересов над долгосрочными коллективными.

В этом смысле можно говорить о несоответствии этих институтов современным реалиям и изживании их наиболее развитым и находящимся поэтому на острие изменений человечества американским обществом. Подобно тому, как неразвитые общества не доросли до стандартных демократических институтов, американское общество перерастает их, превращаясь в постдемократию.

Окончание следует

Вряд ли кто-нибудь может назвать точное число мусульман, проживающих сегодня на территории РФ. Однако в последнее время как ученые, так и российские государственные и мусульманские деятели, сошлись на том, что их никак не менее 20 млн. человек, т.е. примерно 15% от всего населения страны. Такая цифра, в частности, неоднократно называлась В.В.Путиным. Иначе говоря, мусульман в России больше, чем в ряде государств, называющих себя исламскими, и их число приблизительно равно всему населению самой большой страны Аравийского полуострова - Саудовской Аравии.