Журнал современник - Журнал Наш Современник 2008 #9

Все эти события и факты жизни Шипилова, с такой силой и мощью пропущенные через его творческое сознание и душу, были нужны не только ему самому для дальнейшего духовного восхождения, но и всем нам. Слишком велик был его талант и масштабен потенциал личности, чтобы Бог позволил ему уйти из жизни подстреленным, не долетевшим до цели. Шипилов оказался победителем. В своей надрывной судьбе он сумел миновать еще один соблазн, подстерегающий каждого большого художника - соблазн благополучного творческого финала, земного вознаграждения за прежние страдания. Представим, что Коля под старость получил бы всенародную славу, признание, материальное благополучие. Как бы это отразилось на его творчестве и душевном состоянии? Не могу себе представить Шипилова преуспевающего, почивающего на лаврах - где-нибудь в загородном особняке, в дорогом отеле, на курорте в Ницце… Бред какой-то. Шипилов и роскошь - две вещи несовместные.

Но мне ясно и другое. Достойный, благополучный финал для Коли был бы возможен, если бы история страны пошла по другому руслу, миновав соблазн перестройки с ее беспределом, бессмысленной и беспощадной коммерциализацией, буржуазной пошлостью. В этом случае творчество Николая получило бы истинное признание, и в литературном мире он занял бы то же место, какое занимали в советский период всенародно признанные Распутин, Белов, Шукшин… А песенное наследие, издаваемое большими тиражами, сделало бы Шипилова народным любимцем…

Мог ли человек такого творческого и личностного калибра, каким был Шипилов, получить массовое признание сегодня? Вопрос бессмысленный. Современное широкое признание возможно только через ТВ и FM-радио - а там царит та же беспредельная пошлость. Даже такой шедевр, как пророческая песня "После бала", в которой Коля предсказал свою смерть, не может существовать в нашем музыкальном пространстве в шипиловском исполнении, с его пронзительной искренней интонацией. Она должна быть адаптирована к вкусу толпы через эстрадную обработку, что и сделал Маликов. Только в таком виде она станет песней года 1998-го. Коля прекрасно понимал свою нерыночность и не хотел идти на поклон сильным мира сего, просить деньги на выпуск компакт-дисков. Когда после триумфа 1998 года серьезные коммерсанты от шоу-бизнеса предложили ему продать несколько песен для эстрадных звезд, он напрочь отказался - в нежелании размениваться на мелочи он оставался верен себе всю жизнь. Этот жизненный сценарий внутренней эмиграции абсолютно органичен для Шипилова. Коля предпочел

при жизни категорически не суетиться и не участвовать в ярмарке тщеславия, а сосредоточиться на самом процессе творчества, предоставив возможность распорядиться его плодами друзьям и потомкам.

Когда я послушал сам и дал послушать своим друзьям, знакомым с Коли-ными песнями, диск "Золотая моя, золотая", мы, не сговариваясь, отметили, что шипиловский талант, яркий и мощный уже с юности, под конец жизни поднялся на какой-то иной уровень. Сама основа - душевная боль, ранимость, сердечность - осталась. Но пришло новое состояние духа, наполненное глубокими надличными переживаниями по поводу поруганной и распятой родины. От темы личной неустроенности художника, не понятого эпохой, внутреннего "эмигрантства в своей отчизне" Шипилов обратился к теме России, ее кресту и назначению, глубочайшему неприятию социальной несправедливости новорусской эпохи. Достаточно послушать его песни "Ко мне постучался товарищ хороший" или "Шахтерскую", чтобы увидеть, что Шипилов перерос личную боль и заговорил как творческий ходатай, как молитвенник за страну. Он действительно изменился, вырос, развился, в каком-то смысле переродился - оставаясь собой и не изменяя себе. Можно сказать, что этой глубинной трансформацией он опроверг философию своего старшего друга и литературного учителя Ивана Овчинникова, который был убежденным сторонником идеи неизменности характера русского человека. У Ивана даже есть стихотворение-заклинание - о том, чтобы никогда не изменяться, никуда не развиваться, а просто собой оставаться. Шипилов в этом вопросе вроде бы соглашался с Иваном. Но вот на вечере в Новосибирской филармонии в 2001 году камера запечатлела слова Коли, что ему важно развиваться - и в своем творчестве, и во взглядах на мир. Формула "измениться, не изменяя себе", мне кажется, наилучшим способом объясняет всё, что произошло с Шипиловым к концу жизни. Духовно он изменился так глубоко, что сумел понять и выразить какую-то, пока еще неразгаданную русскую тайну, которую всем нам предстоит понять.

Благие перемены во второй половине жизни - удел немногих. Те, с кем это происходит - либо раскаявшиеся разбойники, ставшие святыми (один мой знакомый, послушав Колину "Рождественскую", так и сказал: "Это раскаявшийся разбойник Кудеяр"), либо герои, одержавшие победу над собой. В Коле было что-то и от святого (его своеобразная юродивость и глубокая вера последних лет), и от героя. Но, прежде всего, он был художником, проводником божественной музыки, каналом, через который Небо хотело нечто сообщить нам.

Коля Шипилов был одним из самых ярких впечатлений моей жизни, повлиявших и на мою судьбу, и на личность. Только после его смерти я осознал - это был один из лучших людей, кого я когда-либо встречал. Он очень сильно влиял на людей, сам того, наверное, не понимая. Речь даже не о том, что он многим в жизни помог. Просто в его присутствии острее понималось метафизическое существо нашей жизни. Коля был, в некотором смысле, воплощенная квинтэссенция русского начала. Не в том смысле, что его вершина, идеал - речь не об этом. Зато - сгусток. Концентрат. И это шло от него как электрический ток. Сам живя неустроенно и трудно, он обладал удивительным свойством стимулировать в других желание изменить, улучшить, преобразить жизнь - реализовать себя сполна! Пожалуй, самое главное, что я получил от общения с Николаем, это ощущение, что жизнь - великое чудо. Теперь для меня это так еще и потому, что в ней встречаются такие чудесные существа, как он. Вечная память тебе, дорогой Коля!

P. S.Прошел почти год со смерти Николая, и я еще раз убедился в глубине его пророческого дара… Многие отмечали, что в песнях он, по сути, предсказал свой уход, вплоть до деталей. Особенно ярко это проявилось в сквозной теме осени в его творчестве: "Осень - мой приют, родина прощальная, осень мне жена, сестра, осень первый друг. Осенью уйду я в дорогу дальнюю, льдинкою хрустальною поутру", "Подстерегла из-за угла, меня проткнула этой осени игла". Лирический герой песни "Видели меня" вместе с дождиком "ночует ногами к сентябрю". Осенью "из жизни уходит навек" поэт в песне про Творца и мецената. И герой песни "Забудь печали, говорят" слышит советы своих друзей, "вдруг осознав, что умер", тоже осенью.