Журнал современник - Журнал Наш Современник 2008 #9

Подобные выпады Передреев, казалось, воспринимал вполне спокойно и даже подшучивал над их виновниками. Он не держал зла даже за рукоприкладство, если это случалось, выражаясь юридическим языком, в состоянии аффекта. Что не скажешь о его оппонентах. Обиженные, они затевали ссоры, а порою дело доходило и до кулаков. Они же распространяли молву о "небезопасных" беседах с Передреевым, а, как известно, "добрая слава у порога лежит, а худая - по свету бежит".

За многие годы знакомства с Анатолием мне довелось стать свидетелем всего лишь двух таких злополучных бесед. Об одной из них я уже упоминала, но о другой хотелось бы рассказать подробнее. Так, к столику в буфетном зале ЦДЛ, где мы пили кофе, подсел далеко не молодой поэт с юной спутницей, студенткой его семинара в Литинституте. Бравым, хозяйским жестом он достал из своего портфеля и поставил на стол бутылку водки. Прервав нашу беседу, он стал рассказывать что-то о себе, явно рисуясь перед своей студенткой. Пе-редреев, долго и внимательно слушавший его, неожиданно вскипел:

- Перестань, пожалуйста, паясничать! Невыносимо видеть, когда живое лицо превращается в задницу!

Не успела я ахнуть - никогда не слышала от Передреева ничего подобного, - как рассвирепевший Дон Жуан вскочил и, схватив бутылку с водкой, замахнулся ею на Передреева. Дело принимало дурной оборот, но, к счастью, благоразумие взяло верх, и водка вновь воцарилась на столе, уступив место брани. Позднее поэт объяснил свое негодование тем, что Передреев, дескать, дискредитировал его в глазах ученицы. Передрееву же не понравились не только ломания собеседника, но и сам факт приглашения юной студентки уже седеющим наставником распить с ним не что иное, как бутылку 40-градусного горячительного, которую он озаботился заранее купить и принести с собой.

К слову, и другие случаи, о которых мне довелось или услышать, или прочитать в воспоминаниях, по сути аналогичны: Передреев лишь высказывал свои суждения, порою, может быть, и болезненные для чужого самолю-

бия, но всегда небезосновательные, а его разгоряченные собеседники отвечали далеко не лучшим образом. Впрочем, такие случаи происходили весьма редко, и молва о них явно преувеличена. Хотелось бы еще отметить, что и тут Передрееву не прощали того, что охотно прощали другим.

7. "Обниму тебя, березка, слышишь мой привет?…"

Мои родные снимали на лето часть домика в деревне на Пестовском водохранилище, и Передреев с Шемой и Э. Балашовым несколько раз навестили нас там. Природа тех мест сказочно красива. Отстав от всех во время лесных прогулок, Передреев мог на долгое время застыть в глубоком молчании, вглядываясь во мглу лесной чащи, в чуть шелестящую листву деревьев, любуясь залитыми солнцем полянами. Вечером они с Балашовым, сидя на речных подмостках, часами наблюдали за тихим плеском речных волн, сиянием луны и звезд, мельканием огоньков на медленно проплывающих мимо пароходах. Уставшие за день и мечтавшие о подушках женщины недовольно поглядывали в их сторону, но не решались нарушить царившее там молчание.

Позднее Балашов нет-нет да и вспоминал красочные пейзажи тех мест, восторг Передреева, его преобразившееся лицо:

- Только при таком восприятии природы можно создать такие превосходные стихи, как "Зачем шумит трава глухая, грустит пустынная вода…", "И вот луна над миром встанет…", "Наедине с печальной елью…", "Бегут над полем чистым облака…". Или стихи о море "Не помню ни счастья, ни горя…", например, так и просятся на музыку.

"Чувство природы" поэта отметил и В. Белов: "Анатолий Передреев совсем близко стоял к тютчевскому восприятию окружающего мира". Писатель имел возможность наблюдать восприятие природы Передреевым и при совместной поездке в его родную деревню Тимониху, запечатленное затем в стихах "Баня Белова":

И вот предо мною зеленый простор

Величье свое бесконечно простер.

Стояли леса, как недвижные рати,

В закатном застывшие северном злате.

Сияли поля далеко и прозрачно…

Но было душе неуютно и мрачно.

Бескрайние эти великие дали

Мне душу безмолвьем своим угнетали.

Проблемы "деревенской Руси" всегда волновали Передреева, и он не оставил их без внимания и в стихах "Баня Белова":

…Доколе лежать ей, как спящей царевне, Доколе копить ей в полях свою грусть, Пора собирать деревенскую Русь! Пора возродить ее силу на свете…

Не менее, и даже более современно звучат эти строки и сейчас, спустя более двадцати лет.

8. "Что-нибудь для сердца…"

В поэзии Передреева много внимания уделено русской народной песне. У меня сохранилась газета "Огни Ангары" от 12 марта 1960 года с двумя стихотворениями Передреева: "Каждое утро", в корне переработанное потом в "Сон матери", и "Про ямщика" - о песне "Вот мчится тройка почтовая" - также подвергшееся затем коренной переработке, при которой были опущены вся его первая часть и конец второй. Эти опущенные строки очень точно выражают отношение поэта к русской народной песне; он, возможно, и опустил их, не в последнюю очередь, из-за излишне откровенного личностного содержания. Поскольку они нигде больше не публиковались, хотелось бы привести их полностью. Итак, часть, помеченная цифрой 1:

Ее поют столичные солисты - Солисты знаменитые, солидные. Ее не исполняют, нет -

поют!

Ее поют над скатертью залитою, Над кружкой опрокинутой,

забытою… И те поют, которые не пьют. Поют и в даль глядят серьезно,

пристально,

И узнают

волнующее исстари Родное что-то,

кровное,

свое!

Ее поют поля,

вокзалы,

пристани… О, как самозабвенно, жадно,

истово И вдохновенно как

поют ее! Сквозь города российские и веси, Сквозь времена,

что под землей текут, Я в старой этой

заунывной песне

Плыву,

рукою подперев щеку. Закрыв глаза,

плыву в раздольном русле,

Плыву,

плыву к оплаканным векам. И волны

теплой

человечьей грусти

Мне в душу

катят,

словно в океан!

После начала второй части, опубликованной как самостоятельное стихотворение в книге "Лебедь у дороги", следуют также нигде более не публиковавшиеся строки:

Что засигналит

космонавт из бездны (Пусть будет физик до мозга костей): "Земля… Земля… Пришлите срочно песню… Без песни