Владимир Пронников - Японцы (этнопсихологические очерки)

Японцы начали присматриваться к советской педагогике и школе еще с 20-х годов. Им импонировали идеи Н. К. Крупской о воспитательной работе в школе, о политехническом образовании. Однако в период разгула японской военщины передовые педагоги Японии вынуждены были хранить молчание о советском опыте. Кроме того, засилье в японских учебных заведениях западных доктрин не оставляло места для популяризации советских идей. В послевоенные годы многие японские педагоги стали все настойчивее высказывать мысль о том, что по вопросам образования у них больше общего с русскими, чем с американцами. Толчок к подлинно научному пониманию теории и практики образования в нашей стране дала опубликованная в 50-х годах книга Токумицу Ягава «Философия образования в СССР».

В 50-60-х годах вышли работы и других авторов на эту тему. Вскоре были организованы поездки советских педагогов в Японию, а японских – в Советский Союз. Наши педагоги к своему удивлению заметили, что японская и советская школы имеют много общего: классно-урочная система, обязательное посещение занятий, экзамены по прослушанным курсам, наполнение классов (40-45 учеников в классе), унификация классных групп (отсутствие дифференциации по способностям, как, например, в США), перенесение центра тяжести в учебном процессе на педагога, централизованное управление школой и т. д. Для наших педагогов довольно неожиданным явилось то обстоятельство, что в японских школах нашли отражение идеи А. В. Луначарского о гармоничном образовании личности, включающем в себя, как известно, вопросы интеллектуального и физического развития, морального воспитания, эстетического и художественного совершенствования.

В условиях капиталистической действительности и специфической социокультуры все эти идеи о работе с детьми, конечно, профильтрованы через японскую философию образования, но, так или иначе, влияние их на школу ощущается повсеместно. Тяга японских педагогов к советской теории образования выразилась и в активной оппозиции японской педагогической общественности доктринам США. Предпринятая в 70-х годах попытка правящих кругов Японии реформировать общее образование на американский манер встретила единодушный отпор всех прогрессивных сил.

Известно, что под предлогом повышения эффективности учебного процесса предлагалось вести обучение в начальной школе в зависимости от проявляемых детьми склонностей. Практически это означало бы, что примерно в 12-летнем возрасте дети должны были бы сделать выбор, определяющий их будущее. Прогрессивная общественность отмечала при этом, что в условиях подобного обучения часть учащихся заранее лишалась возможности поступления в университеты [84, с. 386]. Для многих японских педагогов, как они это сами не раз подчеркивали, наглядным примером является советская школа, которая открывает дорогу в университет для каждого учащегося.

Факты неумолимо свидетельствуют о том, что советская педагогика и школа не только привлекли к себе внимание японской педагогической общественности, но и оказали влияние на развитие японской системы образования. Мы не утверждаем, конечно, что модель советской общеобразовательной школы скопирована японцами в деталях. Это далеко не так. Из нашей теории и опыта обучения и воспитания школьников воспринято лишь то, что не противоречит устоявшейся традиции То же самое проделано и с другими моделями – французской, западногерманской, английской, американской.

Подводя итог изложенному, можно сказать, что современная система образования в Японии в методологическом отношении зиждется па укоренившихся в стране религиозно-этических доктринах, а в теоретическом – на довольно известных в мировой педагогике концепциях. Первые определяют общую стратегию народного образования в стране, а вторые дают ему тактическое оснащение. Это оснащение является довольно действенным. В принципе оно обеспечивает успешное функционирование всех звеньев подготовки квалифицированных кадров.

В послевоенное время, за каких-то два-три десятка лет, Япония превратилась во вторую промышленную державу капиталистического мира. По многим экономическим показателям она далеко опередила европейские страны и па внешнем рынке выступила грозным конкурентом Соединенных Штатов Америки.

Причины столь необычного промышленного «скачка» разноплановы. Здесь, как довольно убедительно показано в известных работах советских авторов по экономическим и общественно-политическим проблемам, сыграли роль такие факторы, как наличие в стране дешевой рабочей силы, помощь и кредиты США, закупки лицензий и патентов, усиление влияния государственного аппарата на экономику и т. п. Довольно существенное воздействие на этот процесс оказали и национально-психологические особенности японцев, их национальный характер.

Практически любые экономические и политические сдвиги, имеющие место в какой-либо стране, всегда обладают национально-психологической спецификой. К. Маркс в своей работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» показал, что «над различными формами собственности, над социальными условиями существования возвышается целая надстройка различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мыслей и мировоззрения» [3, с. 145]. Все эти явления оказывают существенное влияние на материальную жизнь общества, на нормы поведения Трудолюбие народа, дисциплинированность, бережное отношение к материальным и духовным ценностям, увлеченность процессом труда и т. п.- эти формировавшиеся веками качества определяют структуру и сущность национального характера народа, нации.

Приведенные в книге суждения о японском национальном характере, высказанные японскими, западными, русскими и советскими авторами, создают яркую картину национальной специфики жизнедеятельности японцев. Эти суждения по форме выступают в виде описаний специфических характерологических черт поведения японцев, что соответствует утвердившимся у нас взглядам на методику оценки национально-психологических особенностей изучаемых этнических общностей [64, с. 105]. Однако указанные авторы, раскрывая эти особенности, нередко слишком жестко придерживались позиций, определяемых их профессиями, или же делали упор на черты поведения, присущие узкому кругу японцев, с которыми им приходилось общаться. Так или иначе, вычлененные ими черты характера оказывались вне какой-либо системы. С целью систематизации основных черт японского национального характера мы сгруппировали их по трем разделам, выделив: а) общеэтнические черты; б) черты группового поведения; в) обыденно-житейские черты.

Вполне понятно, что такое деление условно. В действительности любая из названных черт проявляется во всех аспектах национального характера. Но сама реальная жизнь – общеэгническая ситуация, особенности группового общения, условия обыденного существования – диктует необходимость группировки черт характера именно по этим направлениям. В методологическом плане мы опирались при этом на положения марксизма-ленинизма, согласно которым личность и общество существуют во взаимной связи, имея между собою в качестве цементирующего блока дополнительную социальную структуру.