Вадим Штепа - RUтопия

Таким образом, воплощение утопии — это не какое-то отвлеченное «светлое будущее», разделенное пропастью с «темным настоящим», но скорее альтернативное настоящее . Для исторического творчества не существует никаких «предвыборных кампаний», оно всегда разворачивается в категории «здесь и сейчас». Именно поэтому оно не столько отрицает окружающую реальность (чем заняты обычные «нонконформисты»), сколько утверждает собственные смыслы и старается проявить их в этой реальности. И когда эта реальность не вместит «новое вино» — ее просто прорвет как «старые мехи»…

Утопические реалисты не ведут пустопорожних идеологических дебатов о «принципах анархизма» — но активно их воплощают. Теоретизирование о «новой цивилизации» имеет, к несчастью, тенденцию превращаться в схоластику. Тогда как ее надо просто создавать — всеми имеющимися возможностями, не ожидая «манны небесной». Воля к открытию своего времени и пространства должна стать «осознанной необходимостью». Таков, если угодно, «ленинский завет» XXI века.

Эта социальная трансформация подталкивается и новыми технологическими открытиями, которые в прежних, индустриальных, массово-централизованных системах просто не могли воплотиться. А в новой реальности качество вновь берет верх над количеством — главной «производительной силой» становится креативный потенциал. Способность к изобретению и созданию новых смыслов и технологий начинает в гораздо большей степени определять глобальную роль той или иной цивилизации, чем количество населения и материальные ресурсы. Именно так и было в античной Элладе, когда несколько миллионов древних греков сделали для развития человеческой цивилизации больше, чем десятки и сотни миллионов жителей других стран. (→ 3–7)

Впечатляющую картину Сверхновой России, где реализуется этот креативный потенциал, рисует писатель Максим Калашников:

Унаследованная от СССР техносфера умирает, но не надо плакать по этому поводу. Наступает совсем иное время — сверхэффективных, небольших производств, необычных технологий, которые заменяют собой целые отрасли старой, прожорливой, энергозатратной и экологически губительной промышленности.

О каких технологиях можно говорить сегодня? Во-первых, о закрывающих — тех, которые заменяют собой целые отрасли старой индустрии. У нас уже есть установки, которые способны похоронить, например, грязную огневую энергетику, которая жжет невероятное количество нефти, угля, газа и, главное, кислорода. Есть технология Коломейцева, которая делает практически ненужными химические удобрения и повышает урожайность безо всякой генной инженерии, причем за какие-то копейки! Сюда же отнесем нанотехнологии — способ рекомбинации атомов вещества, открывающий возможность вообще производить готовые товары из воды, песка, мусора. (→ 2–8) Сюда же поставим технологию сверхскоростного, сверхэкономичного и дешевого «струнного транспорта» Юницкого, который похоронит железные дороги, во многом заменив собой автомобили и авиацию. (→ 3–8)

Во-вторых, это — технологии реабилитирующие. Именно русские ученые сегодня, не светясь в прессе, умеют очищать озера и даже морские заливы от загрязнений с помощью электромагнитных излучателей, они уже умеют управлять климатом.

В-третьих, это — «технологии созидания новых миров». Здесь — и совершенно новая медицина, и «хай-хьюм» (высокие гуманитарные технологии), позволяющие невиданно расширять и углублять творческие и познавательные способности человека (по сути дела, это — человекостроение, главная отрасль будущего (→ 3–3)). Сюда же мы отнесем технологии прогнозирования и управления будущим, что есть ключ к перехвату мировых финансовых потоков и обретению сверхэффективных русских корпораций и финансовых структур.

В этом смысле Россия сегодня — просто идеальная строительная площадка для стремительного возведения такого Мира Будущего. Это на Западе страшно закрывать отрасли старой индустрии, пуская по ветру огромные капиталы и лишая работы миллионы рабочих. Нам терять уже нечего: у нас индустрия и так развалится, у нас уже есть миллионы людей, лишенных работы. Как птица Феникс, русские способны возродиться из пепла прежней жизни! Надо только дать волю их создателям — русским ученым, сознательно подавив сопротивление нашего чиновничества и старых индустриальных «мафий».

В реализации всех этих технологий Калашников видит способ воссоздания России как «новой империи» — и в этом, на наш взгляд, состоит его единственная ошибка. Поскольку эти технологии реализуемы лишь при сетевой модели общества, в контексте прямого взаимодействия креативных корпораций. (→ 1–6) Ставка же на империю неизбежно приведет к тому, что все эти изобретатели вновь попадут в зависимость от чиновничьих разрешений и запретов, и все вернется на круги своя…

Утопический реализм означает не банальное «возрождение» неких известных исторических форм, но скорее небывалый творческий синтез «доисторических» мифологий и сверхсовременных технологий. Это победа «пророческого» мировоззрения над «жреческим» консерватизмом. (→ 2–1)

К этим сверхсовременным технологиям необходимо добавить также биотехнологии. Об одной из возможностей их применения пишет Рюрик Санников в статье «Великая судьба русского мамонта»:

Сегодня много говорится о возрождении России, о спасении русской культуры и духовности. Но если уж говорить о возрождении древних русских традиций в полном объеме, то прежде всего следует возродить значение мамонтоводства в жизни Сибири и Крайнего Севера. В конце концов, эта традиция была позабыта одной из первых, с нее и надо начинать.

Чисто технически, используя генную инженерию, вывести мамонта не сложно уже сегодня. Денег на этот лабораторный эксперимент потребуется не так уж много, а кроме того, он сразу же начнет себя окупать. Все что нужно: кусок замороженного мамонта, кое-какое оборудование, несколько подопытных слоних и пара безработных очкариков из института генетики. Зато какой коммерческий эффект! Первые экземпляры мамонта будут стоить сказочных денег, ведущие зоопарки мира просто завалят создателей заказами. Наверняка придут заказы от каких-нибудь придурковатых миллиардеров, арабских шейхов, индийских махарадж, которым некуда девать свои баксы. Пока мамонты еще будут оставаться дефицитом, их можно будет сдавать внаем для рекламных и предвыборных кампаний, торжественных выездов президента, проведения военных парадов, крестных ходов и т. п. Словом, затея имеет явный коммерческий эффект, и если сделать мамонтам хороший пиар, то деньги на эксперимент можно достать, например, у вкладчиков, основав акционерное общество «Русский Мамонт».