Леонид Жуховицкий - Ни дня без мысли

Начало февраля, зима, и на Маргарите прохладно — воздух 32 градуса, вода 26, местные не купаются. Мы, слава Богу, не местные, по три раза в день бегаем на океан в компании таких же экстремалов из Германии, Швеции и Канады. Шоколадные красавицы, вразнос торгующие на пляже всякой всячиной, от пальмовых вееров до вполне натуральных жемчужных бус (жемчуга в здешних водах полно), смотрят на нас, как мы дома на «моржей», вылезающих на лед из проруби. А солнце в полдень висит прямо над головой, и двадцати минут приятной расслабленности вполне хватит, чтобы серьезно обгореть. Так что, если как-нибудь зимой проездом из Москвы в Калугу решите завернуть на Южные Карибы, будьте очень осторожны — тут вам не Сочи.

В жаркой Венесуэле, в крутых тропиках, на Карибском острове Маргарита у меня есть дом. Он красив и просторен: три этажа, большая веранда, зеленый двор с кокосами и манго над головой. Да еще картины во всех комнатах. Ну, очень хороший дом!

Достался он мне вот как.

Началось все неожиданно и тревожно. На третий день в тропиках у дочки разболелась голова. Сунул ей градусник — почти сорок! Ничего себе… А ближайший знакомый детский врач в другом полушарии, в Москве, на Красноармейской улице. Что делать?

Дома в сложных случаях звоним друзьям, их много, кто-нибудь наверняка окажется в теме. А здесь, на Маргарите… Впрочем, на Маргарите у меня тоже есть друзья — Ларс и Сильвия, шведы. Иду к Ларсу: так, мол, и так, Аленка заболела. У нас, правда, страховка, но что с ней делать…

— Не надо страховки, — говорит Ларс, — у меня тут есть друг, Швито, зубной врач, я сейчас позвоню.

Ларс позвонил, потом позвонили Ларсу, потом Ларс сказал, что все в порядке: у Швито есть друг Педрито, детский врач, так что Швито заедет за нами в шесть. Не волнуйся, сказал Ларс, теперь все о’кей.

В шесть Швито не приехал, и в четверть седьмого не приехал, и в половине. Но Ларс и тут успокоил: это не Швеция, где все делается минута в минуту, и даже не Россия, это Венесуэла, а здесь никто никуда не торопится. И, правда, еще минут через десять на большом джипе прибыл Швито вместе с женой, которая четверть века назад была шведкой и звалась Рози, а теперь гражданка Венесуэлы по имени Росарио. Мы уселись, уложили Аленку на заднее сидение и поехали.

Педрито смотрелся типичным креолом: крупные черты лица, оливковая кожа, глаза как маслины. Ему было за семьдесят, он владел небольшой частной клиникой, от дел практически отошел — но врачи, как и писатели, как и маршалы, не уходят в отставку. На своем веку Педрито повидал всякого, Аленкина температура его не пугала, в тропиках все чрезмерно, в том числе и жар у больных. Но с лечением вышла легкая заминка: ведь врач должен, как минимум, спросить у страдальца, где болит, а Педрито никаким наречием, кроме благородного языка Сервантеса, не владел. Но выход нашелся: местный Айболит задал свой вопрос по-испански, Росарио перевела с испанского на шведский, Сильвия со шведского на английский, а уж я с английского на наш отечественный. Аленка ответила слабым голосом, и ее фраза вернулась к дяде доктору тем же методом: я перевел на английский, Сильвия на шведский, Росарио на испанский. Так и ходили вопросы-ответы туда-сюда, пока Педрито не вник в суть дела и не нацарапал на листочке названия нужных лекарств.

Я спросил, где ближайшая аптека. Швито отстранил меня театральным жестом:

— Ты гость.

Он сел за руль и минут через двадцать вернулся с целым мешком местных снадобий. Моя попытка заплатить была пресечена в зародыше: в подобных делах на тропическом острове Маргарита гость бесправен, как в России.

Потом мы все, естественно, сидели на веранде за столом и ели рыбу, креветок, вкуснейший местный сыр, роскошные фрукты, название которых я услышал, но не запомнил, и все это под красное чилийское вино. Самое странное, что Аленка еще до всех лекарств начала выздоравливать — жар ослабел. В хороших врачах всегда есть что-то шаманское: лечат словом, взглядом, спокойствием, даже ленивой вальяжностью, которой у Педрито было хоть отбавляй.

Когда мы собрались уходить, Швито взял меня за локоть, щедрым жестом обвел окружающее пространство и сказал:

— Леонид, теперь ты мой друг. Видишь этот дом? Он твой! Всегда помни — у тебя есть дом в Венесуэле!

Эти благородные слова он произнес, естественно, по-испански. Как я их понял? А все так же: Росарио перевела с испанского на шведский, Сильвия со шведского на английский, а уж с английского на русский я перетолмачил самостоятельно.

Разумеется, я тут же подарил моему другу Швито свою московскую квартиру на улице Красноармейской. Метраж не уточнял. Зачем огорчать хорошего человека: ведь на его веранде, выходящей в сад, легко разместится вся моя двушка вместе с застекленным балконом.

Вряд ли мне еще когда-нибудь доведется посетить свой дом на тропическом острове Маргарита. Но легче жить, когда знаешь, что даже в другом полушарии у тебя есть не чужие люди.

Из всех афоризмов Священного Писания чаще всего мне всегда вспоминался вот какой: живите днем сегодняшним, ибо завтрашний день сам позаботится о себе. Может, потому, что они совпадали с моим скромным опытом: еще до того, как впервые открыл Евангелие, я, в ту пору убежденный атеист, писал, что человек, отвергающий однодневное счастье, не будет счастлив никогда — ведь вся наша жизнь состоит из дней, и любой из них единственный. Но слова Христа я воспринял, как прекрасный поэтический образ, мне и в голову не приходило, что ими можно руководствоваться в житейской практике. Как, например, можно летом не думать о зиме и не запасать дрова, не ссыпать картошку в подпол — ведь так и до весны не доживем! Евангельская мудрость — она для души, а для быта… Для быта есть Иван Андреевич Крылов со своей безмозглой попрыгуньей Стрекозой и дальновидным запасливым Муравьем.

И только здесь, на острове Маргарита я осознал, что за афоризмом Иисуса стоит не только возвышенная, но и сугубо земная правота.

Да, мы в России не можем не думать о предстоящей зиме, о черном дне, о призраке голода, о морозах, способных убить любую не защищенную жизнь. Но здесь-то, в тропиках, нет зимы! Здесь всегда тепло, всегда зелено, всегда фрукты свежи и рыба ловится. Зачем же тут тревожиться о завтрашнем дне, если он будет таким же благодатным, как сегодняшний?

Иисус жил не в тропиках. Но и в Палестине, по которой Он ходил с учениками, тоже нет зимы: после долгого лета приходит короткая осень, а сразу за ней — весна. И если у нас в Мурманске или Анадыре черный день длится чуть не полгода, то на берегах Иордана день без солнца всего лишь хмурое исключение из сияющего правила…

Авторы и герои Священного Писания были людьми наблюдательными, знающими и мудрыми. Но они никогда не жили в тайге и тундре, не слышали про Сибирь, где зимой крестьяне ездят по рекам на санях. В Библии спрессован опыт множества поколений, и каждый найдет в ней свое. Для всего человечества это великий духовный урок. А для жителей теплых краев, таких, как бананово-кокосовый остров Маргарита, еще и вполне практическое наставление.