Леонид Жуховицкий - Ни дня без мысли
- Название:Ни дня без мысли
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Жуховицкий - Ни дня без мысли краткое содержание
Леонид Жуховицкий — один из самых известных современных писателей, его книги и пьесы переведены на сорок с лишним иностранных языков. У его новой работы есть все шансы стать не только литературным событием, но и настольной книгой для сотен тысяч людей. Автор отвечает на вопросы, которые обычно и ставить-то боятся. Зачем стране государство — пес в доме, который постоянно норовит стать хозяином? Многоженство — неминуемое будущее России? Какие тайные послания оставили человечеству гении минувших эпох, от Будды до Булгакова? Почему так часто оправдываются предсказания гадалок? И, наконец — вопрос вопросов! — как обычному человеку добиться счастья?
Ни дня без мысли - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В середине прошлого века все эти стороны жизни и литературы смело можно было объединить одним словом: «Тургенев».
В нем была пушкинская широта и «ренессансность» — не зря он всю жизнь преклонялся перед нашим величайшим поэтом. С пушкинской свободой переходил он из жанра в жанр: роман, повесть, очерк, воспоминание, критика, пьесы, идущие до сих пор по всему миру. Стихи? Да, и стихи: поем же мы и сегодня «Утро туманное, утро седое…». Как и Пушкин, он был убежденный «западник» — хотя, наверное, лучше употребить тут современное слово «интернационалист»: для него не было плохих народов, его книги населены героями разных национальностей, один из любимейших — болгарин Инсаров. Как Пушкин, он знал, чувствовал всю Россию — от неграмотных крестьян до молодых интеллигентов.
Тургенев замечательно писал о любви: его проза о «страсти нежной» по воздействию на читателя не уступала (да, пожалуй, и сейчас не уступает) откровеннейшим любовным стихам. Практически в то время в душах молодежи Тургенев, пожалуй, занимал место первого лирического поэта эпохи.
Но главная причина «модности» заключалась в одной крайне редкой особенности тургеневской личности: по складу литературного дарования он был пророк. Это не возвышенная похвала — именно творческая особенность, ничего более.
Здесь, видимо, опять надо вернуться к огромному тургеневскому уму. До сих пор спорят: полезны ум и образование в художественном творчестве или вредны? На примере русских гениев можно ответить однозначно: полезны! Тургенев постоянно попадал в самую сердцевину, в «десятку» общественных проблем, конечно же, не потому, что «популярничал» или стремился «подвильнуть хвостом», а только потому, что наблюдал жизнь страны гораздо внимательней, понимал гораздо глубже, чем подавляющее большинство его современников. Отсюда постоянный жадный интерес к его творчеству. Отсюда, к сожалению, близорукие, но злые нападки на писателя.
Момент «Записок охотника» был счастливый: писатель и передовое общество совпали в оценке острых проблем дня. Дальше стало сложнее: выражаясь стилем современных спортивных репортажей, писатель «пошел в отрыв». Почти в каждой новой вещи открывал он новые типы. Если жизненность их обнаруживалась сразу, вещь объявлялась творческой победой, если через пятнадцать лет — клеветой. К счастью, четырех десятилетий творчества хватило, чтобы читающая Россия поняла и признала этот пророческий дар.
Впрочем, нельзя забывать, что в ту пору в России вовсе не один Тургенев был пророк: ведь рядом работали два гиганта, Толстой и Достоевский, видевшие многое в будущем с необычайной, пугающей ясностью, и крупнейшими писателями России двадцатый век признал именно их. Но Тургенев при жизни был популярней. Почему? Видимо, дело в том, что его пророчества в ту пору были, если можно так выразиться, более конструктивными.
Достоевский, например, точно предсказывал развитие страшных общественных типов и уродливых, преступных отношений — спустя сто с лишним лет после его смерти фашиствующие «бесы» угоняют пассажирские самолеты и взрывают бомбы на вокзалах. А Тургенев с той же точностью предсказывал развитие светлых общественных типов и высоких человеческих отношений.
Достоевский объяснял, как нельзя и не надо жить. Тургенев — как можно жить. А человек, читающий книгу, знал, что ему, уверенно произнеся вслед за писателем все «нет», потом придется сказать «да»: надо жить, надо строить жизнь во всей ее сложной конкретности — для себя, для тех, кто рядом, для тех, кто придет. Вот и тянулся он к обнадеживающим прогнозам Тургенева, ибо с Тургеневым жить — можно.
Тургеневские «конструктивные пророчества» поразительны. Вспомним хотя бы знаменитых «тургеневских девушек», которых сегодня, без всякого на то основания, преподносят в воспитательных беседах в качестве послушных, благонравных, стопроцентно примерных девиц. Ведь на деле это были подлинные революционерки в сфере человеческих отношений. С какой решительностью ставили они любовь выше условностей, рассудок выше предрассудка! Да и разве ограничивалась их роль областью любви? Рядом с тургеневскими девушками немыслимо было оставаться невеждой, бездельником, уродливым холопом любого начальства. Самим фактом своего существования они боролись за достоинство и свободу человека. Не от них ли ведут свою родословную нежные российские героини, при монархии революционерки, а при диктатуре диссидентки? Впрочем, почему непременно героини? А обычные юные лица, сдержанные и смелые, задумчивые и открытые, то серьезно, то критически, то испытующе глядящие на мир, разнообразные девичьи лица, так украшающие институтские аудитории, театральные залы и просто улицы наших городов, — разве не Тургеневым замечены, угаданы они полтора века назад? В мире немало славных литератур, наша не единственная, но где еще найти женские образы, которые сочетали бы в себе такую душевную силу, высоту нравственных критериев и способность к самопожертвованию, как это характерно для героинь нашего классика? Вряд ли будет преувеличением сказать, что эти характеры, созданные историей народа и творческим провидением писателя, — наше великое национальное достояние.
Но главное из «конструктивных пророчеств» великого писателя — пожалуй, все же не «тургеневские девушки».
Если бы Иван Сергеевич написал в жизни только одну эту книгу, он все равно занял бы место в первом ряду нашей классики. До сих пор «Отцы и дети» — как бы эталон «проблемного романа». Вроде бы все привычно — интрига, сюжет, частная жизнь частных людей, но какой узел конфликтов, какой острый и контрастный портрет эпохи!
Роман читается до сих пор — и это умеренная похвала. Полтора века для хорошей литературы не так уж много, и самые разные произведения современников Тургенева, от лирических стихотворений до многоактных пьес, без видимых усилий перешагнули этот рубеж. Но спустя век вызывать яростные, непрекращающиеся споры способна только уникальная книга.
На рубеже пятидесятых — шестидесятых годов прошлого века по стране одна за другой прокатились две небывалые по массовости и накалу дискуссии. Впрочем, «прокатились» — неточность: то затухая, то усиливаясь, катятся до сих пор. Первая — о «физиках и лириках», о цивилизации и культуре, о вещах и духовности, о том, нужны ли нашему современнику Бах и Блок, или это только привычная дань «хорошему тону». Вторая — о проблеме «отцов и детей», о взаимопреемственности или взаимоотрицании поколений.
Обе эти дискуссии (а в них, в той или иной мере, участвовали едва ли не миллионы людей, от старшеклассников до государственных деятелей) восходят к одной не слишком объемистой книге, которую сам автор скромно называл повестью и лишь потом определил как роман.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: