Андрей Антипов - Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала.

- У меня нет никаких личных претензий к Павлу Сергеевичу, - скажет Рохлин после того, как его спросят, почему он так негативно относится к Грачеву и прикладывает столько сил для ухода того не только с поста министра, но и из армии вообще. - В личном плане у меня к нему может быть только чувство благодарности. Мало того, если бы я поддерживал его, то имел бы личные блага. Он всегда очень высоко оценивал мою работу. И не только в Чечне, но и до нее... Еще в Волгограде, после проверки корпуса, он заявил, что никогда прежде не видел такого уровня слаженности частей и их подготовки, такой высокой организации управления. Но именно его деятельность на посту министра обороны привела к развалу армии. Именно его руководство в Чечне привело к гибели и увечью тысяч людей, в том числе очень близких мне. Поэтому у меня небольшая свобода в выборе: либо я с теми, кому Грачев принес беду, либо с ним решаю свои личные проблемы...

... Рохлин направил в 74-ю бригаду своего заместителя по воспитательной работе полковника Виктора Скопенко. Направил не воспитывать кого-то, а командовать. Офицер, прошедший через Афганистан, Скопенко мало похож на детсадовскую воспитательницу. Смелый, решительный и очень инициативный офицер, он один из немногих, кто не терялся перед Рохлиным и позволял себе возражать ему, даже когда тот был в ярости.

Отношение к нему генерала свидетельствовало, что Рохлин принадлежит к той категории людей, которые уважают независимые характеры.

- С такими, - говорит он, - труднее в разговоре, но легче в делах.

Оставлять своего заместителя в роли командира бригады генерал не собирался. Скопенко был нужен ему для другого. На него можно было положиться в самые трудные минуты. Именно он в тяжелейший период, когда подразделения корпуса остались один на один с десятикратно превосходившим противником, поддержал Рохлина, сказав, что тому нельзя уходить с передовой, что все держится на нем одном, если уйдет - конец.

Полковник знал своего командира и умел вовремя сказать то, что тому нужно было для поддержки.

Генерал хотел, чтобы Скопенко был рядом, и искал ему замену. А вскоре приказал: "Баталова ко мне!"

Подполковника Николая Баталова Рохлин присмотрел давно. Тот лично проводил разведку, перебираясь на обратный берег Сунжи, выявляя огневые точки противника и потом вызывая на них огонь артиллерии. Баталов умело руководил обороной моста через Сунжу, сорвав все попытки боевиков перебросить к дворцу подкрепления.

"Смел, решителен, умен", - сделал заключение комкор. Неясно лишь то, почему подполковник всего лишь помощник начальника штаба медико-санитарного батальона. Должность-то не по возрасту и не по званию - капитанская. Впрочем, разговор об этом был тогда неуместен: военная судьба ох как переменчива и совсем не ласкова.

Рохлин испытал это еще в Афганистане.

Заместителем к Баталову Рохлин назначил майора Дмитрия Гребениченко, десантника, еще недавно служившего в спецназе, дважды прошедшего через Афганистан и успешно командовавшего элитной частью корпуса, какой являлся 68-й гвардейский Бранденбургский краснознаменный отдельный разведывательный батальон.

Возражения, высказанные по поводу этих назначений командованием Сибирского военного округа, которое, как язвительно заметил Рохлин, "из Сибири лучше видело, что происходит в центре Грозного", были преодолены при поддержке министра обороны Павла Грачева.

Прибывший вскоре начальник штаба этой бригады полковник Александр Белевич, хорошо знавший людей, помог быстро восстановить боеспособность соединения, которое впоследствии достойно проявило себя в боях.

ИЗ "РАБОЧЕЙ ТЕТРАДИ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЫ ЦЕНТРА БОЕВОГО УПРАВЛЕНИЯ 8 Гв. АК":

"4 января. 22. 55. Орудия 2А36 вышли из строя из-за большого количества выстрелов. В среднем каждое орудие сделало по 540 выстрелов. На всех орудиях недокат стволов..."

Заканчивался лишь пятый день боев за город, но уже становилось ясно, что выдыхаются не просто отдельные полки и батальоны. Выдыхается Российская Армия. Армия как выразительница состояния государства, его экономики, политики, общественного сознания. Неготовность техники выявилась еще до выхода в Чечню.

Разведывательный батальон 20-й гвардейской дивизии 8-го армейского корпуса, получив перед погрузкой в эшелоны 20 БТРов, сумел привести на погрузку лишь 4. А еще две машины вышли из строя на марше из Кизляра в Толстой-Юрт.

Среди журналистов в Моздоке ходили слухи, что офицеры порой впадали в отчаяние от постоянных поломок боевых машин и приказывали подрывать танки и бронетранспортеры, списывая их на вражеские мины. На вопрос, почему они это делают, они отвечали, что не хотят оказаться под огнем на танке, который может заглохнуть в тот момент, когда в него целят из пушки.

Ни один из журналистов, работавших на стороне федеральных войск, не написал об этом. Они понимали солдат и офицеров, потому что сами очень скоро научились отличать армейскую технику от техники МЧС или МВД. И не по отличительным знакам на бортах, а по одному лишь виду: если машина явно ровесница тебе и на ней лысая резина - это армия, а если с иголочки и скаты блестят даже в грязи - другие ведомства.

Журналисты продудаевской ориентации писать об этом не могли по другой причине: успехи боевиков на фоне армейской убогости выглядели бы тогда не очень-то впечатляющими.

"Рабочая тетрадь оперативной группы центра боевого управления 8 гв. АК" пестрит записями, свидетельствующими о постоянных переговорах Рохлина с представителями Министерства обороны и Северо-Кавказского военного округа, в которых генерал просит не задерживать колонны со вновь прибывающей техникой, оружием, боеприпасами. Он просит запасные части к артиллерийским орудиям. "Как можно больше запчастей", - кричит он в телефонную трубку.

Окопный генерал, злой, уставший, вынужденный ежеминутно принимать решения не только по управлению тяжелейшими боями с превосходящим противником, но и по организации подвоза боеприпасов, продовольствия, снаряжения, горючего, запчастей и по решению сотен других проблем, Рохлин тогда еще не знал, но чувствовал, что что-то не так, что-то более серьезное, чем лень тыловиков, неорганизованность и беспечность вышестоящего командования, влияет на ситуацию, что-то более ужасное, чем даже общаям разрегулированность армейского механизма, ведет к отчаянному положению войск.

Тогда он знал, что вооружение и техника прибывают в действующие войска либо с разряженными аккумуляторами, либо вообще без них. В боевых машинах пехоты отсутствовали коробки с лентами для пулеметов, звенья для снаряжения лент. Танки не имели элементов динамической защиты. Работы по их расконсервации зачастую не были проведены. Повсеместно недоставало запасных частей и приборов.