Альберт НЕМЧИНОВ - ОЛИГАРХИ в черных мундирах.

В отличие от хитрого рейхсляйтера, Бух от своих обязанностей никогда не уклонялся. Такие дела он распутывал с настоящим охотничьим азартом. Да и Гейдриха главный партийный судья недолюбливал (о чем. кстати, хорошо знал Борман). Если бы скандальная бумага была простой анонимкой, Бух не стал бы лить воду на мельницу рейхсляйтера. Но, раз уж свидетельствовавший против шефа СД человек официально назвал себя, инквизитор был обязан дать делу законный ход. Тем более что обвинение оказалось серьезным.

Поблагодарив Буха, судья вызвал ответчика, В узких, близко посаженных глазах Гейдриха полыхнули злые огоньки. Он пристально рассматривал человека, который решился открыто выступить против него. Внешне этот тип производил впечатление полного болвана. Надо же! Пекарь из Галле, у которого бабушка когда-то покупала хлеб. За этим ничтожеством определенно стоял некто с больших высот.

Пекарь тужился производить впечатление образованного, но у него плохо получалось.

– Откуда вам известно о неарийском происхозкдении истца? – спрашивал судья.

– Да это все знают!

– Отчего вы раньше не обращались по этому вопросу в партийные инстанции?

– Думал, что и без меня с ним разберутся. Оказалось, нет. Как только узнал, что такого человека рейхскомиссаром назначили, сразу сообщил куда следует.

Гейдрих презрительно усмехался. Его неизвестные пока «доброжелатели» явно перемудрили. Такие дела надо делать тонко и изящно. Поэтому показания еще двух привезенных из родного города «свидетелей» его ничуть не испугали. Слишком грубая работа.

Когда очередь дошла до Гейдриха, он был предельно краток.

– Господин судья! Все, что мы здесь слышали, – лишь слова. Суду не было представлено ни одного документального доказательства, способного подтвердить россказни этих людей. Я не хочу попусту тратить время на сотрясение воздуха. Предлагаю суду ознакомиться с официальным заключением о моем происхождении, которое сделал в 1932 году главный генеалог нашей партии доктор Герке.

Судья просмотрел поданную бумагу и заявил, что, по результатам партийной генеалогической экспертизы, неарийские корни в личности истца отсутствуют. Бух немедленно вмешался, требуя более широкой доказательной базы. Судья отложил дальнейшее разбирательство до получения из Галле свидетельства о браке родителей и о рождении истца.

Гейдрих был вызван для объяснений к рейхсфюреру. Он уже знал, что его начальник весьма своеобразно отреагировал на «информацию» из партийного трибунала. «Да, – изрек рейхсфюрер, – в Гейдрихе заметна внутренняя раздвоенность, характерная для людей смешанной крови». Сказано это было в присутствии нескольких группенфюреров и офицеров Главного штаба СС. Видимо, до Гиммлера доходили кое-какие сведения об излишне бурной служебной деятельности Гейдриха. Рейхсфюрер устал от неуемных амбиций своего заместителя и увидел прекрасную возможность поставить его на место.

Гейдрих догадывался, каково настроение начальства. Поэтому с отлично разыгранным удивлением спросил:

– Неужели господин рейхсфюрер придает значение таким пустякам?

– Нет, мой Рейнгард, – строго произнес Гиммлер, – это не пустяки. Камрад Бух намерен серьезно расследовать ваше дело.

– Я желаю того же.

Лицо Гейдриха хранило обычную бесстрастность. Рейхсфюрер почувствовал раздражение:

– Но как вы все это объясните?

– Очень просто. Дело не в моем происхождении, а в выполняемых мною задачах по обеспечению безопасности рейха. Как хорошо известно господину

рейхсфюреру, в партии появились перерожденцы, которые уклоняются от нашей общей борьбы, разлагаясь в болоте роскоши и коррупции. Возглавляемая мною служба фиксирует такие антигосударственные проявления. Естественно, что враги, маскирующиеся под истинных национал-социалистов, хотят избавиться от меня путем сочинения грязных историй о моей семье.

– Кто же эти враги?

Господин рейхсфюрер в курсе, что пять лет назад затесавшийся в ряды руководства нашей партии

агент международного большевизма Грегор Штрассер пытался скомпрометировать меня подобным образом. Проверка доказала ложность этих обвинений. Но повидимому, в партийных организациях еще остались недобитки из «Черного фронта», связанные с известным врагом рейха и нашего народа Отто Штрассером. Кто-то из них стоит за организацией этой кампании. В их положении это понятно, так как речь идет о целости их шкур.

Гиммлер чуть заметно усмехнулся. Неплохо придумано!

– А что мы будем делать с этим скандальным судебным процессом? Вы должны понимать, Рейнгард, мое вмешательство нежелательно.

Гейдрих ничего другого не ждал от господина рейхсфгорера.

– Процесс я выиграю. В целях сохранения престижа СС прошу вас решить вопрос с прессой.

– Да-да, конечно. Я поговорю с доктором Науманом.

– Интересно бы узнать, – продолжал Гейдрих, – на кого работают эти прохвосты. Надо ими заняться.

Гиммлер поспешно сказал:

– Я запрещаю вам любые незаконные действия.

«3нает, что к чему», – отметил про себя шеф секретной службы.

– Господин рейхсфюрер, такие вещи безнаказанно оставлять нельзя. Сегодня какой-то олух назовет евреем меня, завтра может назвать вас.

– С этой стороны я безупречен!

Гейдриха так и покоробило от высокомерного тона господина рейхсфюрера. Заместитель просто не мог отказать себе в удовольствии напомнить начальпику одну очень неприятную историю из недавнего прошлого.

Случилось это в апреле 1933 года. Гиммлер тогда был назначен полицай-президентом Мюнхена. Как-то вечером в дежурную часть главного управления полиции заявился некий господин типично еврейской наружности. Он назвался приезжим из Вюртемберга родственником шефа полиции и потребовал доложить о себе. Дежурный офицер спросил, еврей ли он. Да, еврей, с достоинством подтвердил посетитель. На предложение убираться подобру-поздорову он пригрозил пожаловаться шефу полиции. Тогда дежурный сделал соответствующую запись в книге посетителей: фамилия, национальность, цель визита.

– Господин рейхсфюрер, – мягко сказал Гейдрих, – эта запись, зафиксировавшая вашего родственника-еврея, до сих пор хранится в архиве управления полиции. Мало ли в чьи руки она может попасть.

Гиммлер выглядел растерянным и смущенным. Он успел давно забыть об этом «вюртембергском еврее». Конечно, никаким родственником рейхсфюрсра он не был. Просто на заре движения Гиммлер испытывал некоторые материальные трудности. А этот еврей был богат и платил ему за покровительство и защиту от штурмовиков. Внутренне рейхсфюрер не сомневался: материал уже находится в секретном досье Гейдриха. Тот тактично молчал, не желая прерывать горьких дум начальника. Рейхсфюрер не произнес ни слова, взмахом руки велев Гейдриху уйти.