Альберт НЕМЧИНОВ - ОЛИГАРХИ в черных мундирах.

Шеф СД сразу оценил предложение Поля. Все возникшие в связи с этим административные вопросы он урегулировал на лету. Куда девать главного инспектора концлагерей Айке? Дать ему звание обергруппенфюрера и поручить сформировать из его конвойного сброда боевую дивизию. Как поудобнее пристроить желающих сотрудничества коммерсантов? Надеть на них форму офицеров СС. На взгляд рейхсфюрера, главная проблема заключалась в обеспечении автономности эсэсовских коммерческих предприятий.

– Рейнгард, у вас есть что-нибудь на министра экономики Функа?

Гейдрих героическим усилием сдержал приступ хохота. Ведь господин рейхсфюрер оскомину ему набил своими бесконечными требованиями «не соваться в дела партии». Но, как только в воздухе запахло большими деньгами, сам готов сделать размазню из стоящего на пути партайгеноссе.

– Кое-что найдется, господин рейхсфюрер.

– Хорошо. Необходимо подготовить почву для выдвижения наших людей на должности ближайших сотрудников Функа.

– Слушаюсь.

Гейдрих понял тактический замысел своего начальника. По плану Поля, все подконтрольные СС предприятия должны были войти в холдинговый концерн. Их принадлежность к «Черному ордену» предстояло закамуфлировать. А чтобы министр экономики не вмешивался в дела нового концерна, его требовалось как следует прижать. Эту насущную задачу руководитель эсэсовских спецслужб поручил самому надежному своему человеку.

Штурмбаннфюрер Йозеф Мейзингер записался на прием к министру экономики. В кабинет Функа он вошел, демонстративно держа под мышкой толстую папку с уголовным делом. Министр недоуменно спросил, почему им интересуется гестапо. Эсэсовец стал неторопливо объяснять: в 1936 году сотрудники реферата В2 берлинской криминальной полиции задержали профессионального мошенника и вымогателя Отто Шмидта. Это был парень с роскошной биографией: в 1921 – 1922 годах три раза привлекался к уголовной ответственности за мелкое воровство, в 1924 году – четыре месяца тюремного заключения опять же за воровство, в 1927 году – месяц тюрьмы за растрату, а 1928 году – десять месяцев тюрьмы за вымогательство с применением насилия и в 1929 году- месяц тюрьмы за мошенничество. На допросе в крипо Шмидт признался, что шантажировал высокопоставленных чиновников, грешивших мужеловством. После такого его заявления дело было передано в гестапо…

Мейзингер любезно раскрыл дело на нужной странице и предложил министру ознакомиться со списком жертв вымогателя-шантажиста. Функ ознакомился. Его круглое, плотное лицо пошло красными пятнами. Он слишком хорошо помнил недавний скандал вокруг имени генерала Фрича.

– Что все это значит? – через силу произнес министр.

– Не волнуйтесь. Наша организация не желает вам зла.

– Тогда… зачем? Это…

Функ все еще не мог овладеть собой.

– Я пришел к вам с просьбой, – внушительно сказал эсэсовец, – с просьбой о содействии. В нашей организации есть люди, которые мечтают работать в

министерстве экономики. Это люди умные, энергичные, порядочные. Вы не разочаруетесь в их качествах руководителей.

– Но все руководящие должности заняты.

– Ничего страшного. Вы министр, вам решать. А это дело…

Мейзингер выразительно похлопал по толстой папке.

– … останется у меня в сейфе. Если, конечно, и вы пойдете нам навстречу.

Министр ничего не сказал. Но человек из гестапо считал вопрос решенным. Он вежливо попрощался и сообщил, что в нужный момент с министром свяжутся.

Освальд Поль развил бурную деятельность. Он лично мотался по заводам и концлагерям. По его ходатайству дипломированные коммерсанты Георг и Ганс Лернеры получили звания оберфюреров СС. Специалист по строительным работам Франц Айреншмальц надел мундир штандартенфюрера. Так на свет появился эсэсовский концерн «Немецкие хозяйственные предприятия», в структуру которого входили четыре крупных производственных объединения:

– строительных материалов, кирпичных клинкерных заводов с 14 каменоломнями;

– по производству оснащения и оборудования (дерево- и металлообрабатывающие объекты в концлагерях);

– фабрики по производству продуктов питания, лесные и рыборазводные хозяйства;

– текстильные и кожевенные предприятия.

В учредительном договоре концерна значилось, что его основателями выступают «министериальдиректор Освальд Поль и дипломированный коммерсант Георг Лернер». Лоббирование интересов «Немецких хозяйственных предприятий» обеспечивали вновь назначенные статс-секретарь Министерства экономики группенфюрер СС Франц Хайлер и унтерстатс-секретарь оберфюрер СС Отто Олендорф. Ко времени создания концерна подоспел приказ Гиммлера о присвоении очередного звания Освальду Полю. Теперь сослуживцы иронически прозвали его «очень предприимчивым группенфюрером».

7 ноября 1938 года в Париже молодой еврей Гершель Грюншпан пятью выстрелами из браунинга убил сотрудника немецкого посольства Эрнста фон Рата. Свои действия он объяснил намерением отомстить нацистам за причиненные евреям несчастья. В рейхе известие об этом «акте террора» вызвало бурю негодования. Сам фюрер был возмущен и высказал решимость еще более ужесточить антиеврейские законы.

В ночь с 9 на 10 ноября по всей Германии начались еврейские погромы. То была знаменитая «хрустальная ночь». Штурмовики, эсэсовцы и простые обыватели показали евреям свою «героическую ненависть». Горели и взрывались синагоги, вдребезги разбивались витрины магазинов, тяжелые сапоги били по ненавистным еврейским лицам. Жуткая вакханалия насилия привела в ужас даже некоторых старых бойцов.

«Я возмущен», – заявил рейхсфюрер СС. «Событиям 9 и 10 ноября нет оправдания», – вторил ему Бальдур фон Ширах. «Мы примем меры против погромщиков», – сказал в интервью западным журналистам министр иностранных дел Риббентроп. Министр финансов Шверин фон Крозигк обнародовал данные о суммарном ущербе от погрома, который достиг 5 миллионов марок.

Однако все это говорилось с целью сохранить лицо. По прошествии нескольких дней вступил в силу закон «О принудительной ариизации и конфискации еврейской собственности». Еврейских детей изгнали из арийских школ. Рейхсмаршал Геринг объявил виновниками событий «хрустальной ночи» «еврейских подстрекателей» и наложил на еврейскую общину контрибуцию в размере 1 миллиарда марок. Немецкое общество стремительно скатывалось в омут политического террора.

«Хрустальная ночь» решила судьбу Ялмара Шахта. 11 ноября он собрал всех служащих Рейхсбанка и объявил: «Каждого, кто будет замечен в антисемитизме, я уволю!» В разговоре с одним из своих друзей Шахт брякнул: «Германией правит банда уголовников». Когда в начале декабря к уплате поступили первые векселя МЕФО, он с необычайной резкостью потребовал от Гитлера их незамедлительного погашения. Фюрер мгновенно вышел из себя: «Не говорите мне о Мюнхенском договоре! Плевал я на этих еврейских ублюдков – Чемберлена и Даладье! Программа вооружений будет продолжена».