Газета Литературка - Литературная Газета 6235 (31 2009)

В происходящих процессах, отмеченных автором, нет ничего случайного и необъяснимого.

Дело в том, что оставшееся нынешней власти в наследство постсоциалистическое общество строилось советской властью исходя из государственной потребности в специалистах той или иной квалификации, с прицелом на дальнюю коммунистическую перспективу. Большевики ещё с ленинских времён самым активным образом принялись ковать кадры социалистической интеллигенции. Включая с этой целью разнообразные механизмы - от института выдвиженчества и рабфаков до создания элитных в лучшем смысле слова вузов.

Итогом целенаправленной государственной социальной политики был высочайший процент специально образованных людей умственного труда - в РСФСР аж 30 процентов занятого населения. Больше, чем у нас, из всех стран мира интеллигенции было только в ФРГ (35 процентов) и США (40 процентов).

Составляя накануне Октябрьской революции всего-навсего 2,7 процента среди трудоустроенных лиц, интеллигенция выросла за годы советской власти более чем в 10 раз и сложилась в мощный класс, класс-гегемон конца ХХ века, определявший судьбы страны. Принадлежность к этому классу при социализме осуществлялась, однако, не через отношение к производительным силам, власти, собственности (в этом все советские классы были более-менее уравнены), а совсем другим - общественной ролью, функцией субъекта духовного производства, статусом.

По своим политическим пристрастиям в своём решающем большинстве этот класс изначально и непреложно придерживался и придерживается принципов буржуазной демократии. Об этом прозорливо писал ещё Ленин, считавший вообще всю русскую интеллигенцию насквозь буржуазной и неперевоспитуемой. Об этом же красноречиво сказали нам опросы выборов 1996 года, показавшие, что две трети голосов интеллигенция отдала Ельцину и Явлинскому и только одну треть - Зюганову.

Выращенная коммунистами для коммунистического строительства, интеллигенция похоронила коммунистический проект со всеми потрохами. Такой парадокс.

Ведь буржуазии в прямом смысле слова, кроме подпольной, в СССР не было и никакого революционного "третьего сословия", как в Европе, наша страна не знала. Его аналогом (очень условным) можно считать интеллигенцию, которая, однако, была движима не только и даже не столько социально-экономическими, карьерно-имущественными мотивами, сколько социально-политическими, требуя всей полноты демократических свобод. Ибо названные свободы есть главное условие полноценного существования интеллигенции.

Одна из закономерностей мировой истории состоит в том, что вслед за буржуазно-демократической революцией, как правило, следует "вторая волна" - революция национальная. Аналогичная по своим движущим силам "первой волне". Так было когда-то во Франции, в Германии Конкретно в нашей стране этой движущей силой должна стать русская интеллигенция, продвигающая задачи построения национального государства.

В силу сказанного понятно, почему интеллигенция была столь необходима Ельцину на стадии исполнения им роли главного тарана по сокрушению советского режима. Недаром он всячески заигрывал с интеллигенцией и с улыбкой спускал ей даже самую грубую критику.

Но для его преемников, пытающихся новый режим стабилизировать, интеллигенция стала обременительной обузой, скорее опасной, чем необходимой. Ведь новая, национальная революция "второй волны", неизбежность которой ощущается в атмосфере, преемникам не нужна. Естественно, что из двойственного содержания первой, буржуазно-демократической, революции они охотно приняли буржуазную составляющую и занялись её насаждением во всём жизнеустройстве.

Но при этом взяли под подозрение и ограничили как только могли составляющую демократическую. Придя тем самым в непримиримое противоречие с интеллигенцией России.

Отсюда вполне осознанная и целенаправленная задача для власти: "переквалифицировать" доставшуюся в наследство от СССР огромную и вольнолюбивую русскую интеллигенцию с её гигантским интеллектуальным потенциалом в некий "средний класс", о коем ещё двадцать лет назад у нас и слыхом не слыхивали.НОВЫЕ ПЕСНИ

Однако новое время - новые песни. Сегодняшнее общественное строительство имеет совсем иные задачи и мотивировки, нежели в 1920-1980-е годы. Расценка общества в категориях преуспеяния, классификация людей по уровню заработка, свойственная для современной политологии, означает ни много ни мало смену социологической парадигмы. В этом - суть перехода на "новояз", суть интервенции в Россию западной социологии и её специфических терминов, оказавшихся на острие атаки. Сегодня нас призывают мыслить в категориях чистогана, нам навязывают социологические понятия, отражающие не общественную функцию человека, не его роль и значение в мире, а лишь характеризующие его достаток. И сам достаток уже претендует на роль критерия человеческой личности, её успеха, её значения и т.д.

На наших глазах происходит попытка растворить интеллигенцию в некоем морально и политически индифферентном среднем классе, который, собственно, никаким классом не является вообще, а представляет собой всего лишь общественную страту с имущественным цензом.

Дело в том, что в средний класс социологи зачисляют представителей различных групп вне зависимости от характера труда: умственного или физического, наёмного или свободного, творческого или рутинного, управленческого или исполнительского.

Профессор, писатель или художник может оказаться в среднем классе на равных основаниях с высококвалифицированным рабочим или мелким предпринимателем. В общественном сознании он не сегодня завтра встанет на одну доску с "офисным планктоном", мелким лавочником или охранником. Что общего у них между собой? О каком классовом сознании может идти речь?

Это запланированное свед amp;eacute;ние интеллигента с традиционного в России пьедестала призвано определённым образом модифицировать самосознание целого класса. Ещё вчера мы могли гордо говорить о себе: мы - русские интеллигенты. Но завтра нам придётся, как видно, забыть о своём экзистенциальном предназначении и скромно (если не униженно) представляться: средний класс-с

Мне могут возразить: на Западе б amp;oacute;льшая часть интеллигенции так-таки входит в средний класс именно наряду с мелкой буржуазией и высококвалифицированными рабочими. Но всё дело в том, что наша интеллигенция как феномен русского общественного сознания - это не интеллигенция в западном понимании слова. Для социолога эти две интеллигенции - практически одно и то же. Но не для обществоведа, не для политолога.