Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

Как известно, в качестве Синей Папки в ХС Авторы ввели ГЛ, но первоначально они планировали вставить туда ГО. Из „Комментариев“ БНС: „Работая над романом, мы, для собственной ориентировки, подразумевали под содержимым Синей Папки наш „Град обреченный“, о чем свидетельствовали соответствующие цитаты и разрозненные обрывки размышлений Сорокина по поводу своей тайной рукописи. Конечно, мы понимали при этом, что для создания у читателя по-настоящему полного впечатления о второй жизни нашего героя — его подлинной, в известном смысле, жизни — этих коротких отсылок к несуществующему (по понятиям читателя) роману явно недостаточно, что в идеале надобно было бы написать специальное произведение, наподобие „пилатовской“ части „Мастера и Маргариты“, или хотя бы две-три главы такого произведения, чтобы вставить их в наш роман… Но подходящего сюжета не было, и никакого материала не было даже на пару глав, так что мы сначала решились, скрепя сердце, пожертвовать для святого дела двумя первыми главами „Града обреченного“ — вставить их в „Хромую судьбу“, и пусть они там фигурируют как содержимое Синей папки. Но это означало украсить один роман (пусть даже и хороший) ценой разрушения другого романа, который мы нежно любили и бережно хранили для будущего (пусть даже недосягаемо далекого). Можно было бы вставить „Град обреченный“ в „Хромую судьбу“ ЦЕЛИКОМ, это решало бы все проблемы, но в то же время означало бы искажение всех и всяческих разумных пропорций получаемого текста, ибо в этом случае вставной роман оказывался бы в три раза толще основного, что выглядело бы по меньшей мере нелепо“.

Вариант ХС с главами ГО сохранился. И если соотношение ГЛ-ГО-ХС рассматривается в разделе „ХС“, то отличия этих четырех (а не двух) глав, собственно — первой части ГО, от разных вариантов основного текста приведены ниже.

Различия в основном, конечно же, стилистические. Ибо тот, прежний ГО писался и правился в середине 70-х, правка же этого варианта относится к первой половине 80-х: другое время, за плечами уже несколько других произведений, изменились и взгляды Авторов, изменился стиль.

Стилевые разночтения чрезвычайно интересны и будут полезны для тех, кто будет изучать изменение стилистики АБС в течение творческой, жизни, но оценивать эти разночтения („лучше-хуже“), право же, необъективно: кому-то более нравятся ранние АБС, кому-то — поздние. Поэтому здесь они рассматриваться не будут — оставим эту работу специалистам. Рассмотрим лишь некоторые фактические исправления.

Правятся некоторые числа. Если в рассказе Кэнси о полковнике Маки говорилось, что в шахте он взорвал, по одному варианту, восемь тысяч китайских рабочих (по второму варианту — пять), то здесь — три с половиной тысячи.

В романе говорится, что Дональд до мусорщика работал грузчиком на складе или продавцом в зеленной лавке (два варианта издания), то здесь — продавцом в галантерейном.

„И почему именно павианы? Почему не тигры?“ — думает Воронин о нашествии павианов. Здесь не тигры, а крокодилы.

После обнаружения у Дональда пистолета следует разговор Воронина с Дональдом, в котором Андрей пытается уговорить Дональда сдать пистолет, Дональд же думает о чем-то своем. Здесь вставка:

Дональд вдруг спросил вроде бы даже с любопытством: — И вы не чувствуете ни стыда, ни унижения, ничего? — При чем здесь это? — растерялся Андрей.

Из этой рукописи можно узнать, что гон на болотах происходит у краснух раз в три месяца.

Встретив Давыдова в первый раз, Воронин поразился приступу ностальгии, охватившей его. Размышляя, Воронин замечает: „…не то чтобы этот бородач казался ему воплощением родины, вовсе нет“. Здесь следует дополнение: „…не так представлял он себе воплощение Родины“. Давыдов, рассказывая Воронину о фермерской жизни, замечает: „У нас, браток, на болотах с бабами очень туго“. Здесь поясняется: „Не едут они к нам!“

Интересуясь, что произошло с селом за годы, когда Давыдов уже ушел с Земли, а Воронин еще был там, Давыдов спрашивает не вообще — „как там на деревне“, а конкретно: „А на Вологодчине тебе бывать не приходилось?“

О спорах насчет Эксперимента Давыдов рассказывает, что они происходят, когда фермеры насосутся самогонки. В этом варианте — пива.

Когда Андрей объясняет Сельме, что ей нужно будет сделать, чтобы получить работу: „Пойдешь на биржу, заполнишь книжку, бросишь в приемник… Там у нас установлена распределяющая машина“, — здесь объяснение продолжается: „Она решит, куда тебя направить вначале“.

Андрей, обращаясь к Изе, называет его не просто „трепло“, а „трепло астраханское“. А голос Изи, когда тот зачитывает проект решения о павианах, приобретал „левитановские интонации“.

Когда Воронин шутя передает Гейгеру привет от Эльзы и заявляет о ребеночке, Фриц реагирует на это, говоря не „Дурацкие шутки“, а „Азиатские шутки“.

Отто, говоря о профессиональном обучении в Городе, недоумевает, зачем оно нужно, если „каждый то и дело меняет профессию“. В этой рукописи более конкретно: не „то и дело“, а „шесть раз в год“.

Когда Воронин во время ожесточенного спора задумывается о соотношении Эксперимента и дела товарища Сталина, Изя вдруг отвечает ему, и Андрей осознает, что „уже некоторое время говорит вслух“. Здесь — продолжение: „…причем, по-видимому, громко, потому что все смотрели на него и улыбались“.

Потом разговор переходит на обсуждение интеллигенции и культуры, где Воронин полностью соглашается с мнением Гейгера об интеллигенции, но расходится с мнением насчет полезности культуры. В этой рукописи, там, где Воронин поначалу старается объяснить Гейгеру, как надо понимать культурное достояние, он, обрывая пояснение, говорит: „Э-э, да куда тебе!..“

Во время разговора о сущности Эксперимента и Наставников Давыдов говорит о том, что Город для Наставников — нечто вроде аквариума, а они наблюдают за жителями Города, и добавляет: „Ученые они, понял?“

Потом разговор заканчивается и начинается пение. В этой рукописи вместо „Там в степи глухой замерзал ямщик…“ все хором поют: „Хазбулат удалой, бедна сакля твоя…“

Вначале роман вышел, как обычно, в журнальном варианте. Причем журнальных изданий было три. Поначалу в журнале „Радуга“ (Таллин; №№ 1–4, 1987) была опубликована пятая часть романа „Разрыв непрерывности“ под названием „Экспедиция на Север“. Затем в двух выпусках журнала „Знание — сила“ (1987, № 12; 1988, № 1) вышел отрывок — вторая глава второй части (посещение Ворониным Красного Дома) с заголовком уже „Град обреченный“ и с подзаголовком „Игра“. Это издание практически не содержит каких-либо отличий от других вариантов. И уже полностью роман вышел в журнале „Нева“ (1988, №№ 9,10; 1989, №№ 2, 3).