Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста

Задача всей буржуазии – сорвать переговоры, вырвать это бесспорное орудие успеха Советской власти и оградить себя от реформ на пользу народа и в ущерб ей, который она предчувствует в намеченной программе реквизиций и демократизаций. Все мелкие партии исчезли и растворились в кадетской. Эта партия скопом врагов и базой контрреволюции стоит перед нами. Мы вступили в эпоху прямой гражданской войны между народом и партией насилия и экспроприации народного труда.

Наши противники схватились за Учредительное Собрание, желая и его использовать против нас. Но Учредительное Собрание, это – несколько сот человек, и оно лишь постольку будет диктовать свою волю, поскольку сумеет опереться на организованные и вооруженные массы. Вот почему руководители контрреволюционной буржуазии не хотели мирно ждать Учредительного Собрания, чтобы в нем померяться со своими противниками красноречием и количеством голосов. Они поняли, что сейчас Учредительное Собрание будет работать не в условиях власти Керенского, а в условиях диктатуры Советов и пролетариата, в условиях полной и всесторонней демократизации армии. Эти условия превращают Учредительное Собрание в средство могучего давления организованного пролетариата на тех, что стоят у него на пути.

Буржуазия и не ждала: она готовила контрреволюцию очагами восстания, рассчитывая на возможность переворота. Между Калединым, Дутовым, здешними контрреволюционными казачьими руководителями и кадетами протянулись прочные и неразрывные связи. Имеется достаточно указаний на то, что отсюда направлялись на юг группы контрреволюционеров и в первую голову офицеров, оставлявших части.

Каледин вооружил свыше 40.000 войска, собрал стариков, кадеты дали ему миллионы деньгами и припасы, и он направил войска с целью отрезать Москву от губерний, дающих хлеб и уголь. Этому намерению воспрепятствовал гарнизон. На Дону, куда ездили Родичев и Аджемов и где они заключали политические договоры, целью которых было сжать шахтеров, рабочих и солдат, пришла на помощь Каледину Рада.

На вопросе о Раде следует остановиться. Если воля украинского народа такова, что он хочет жить независимой республикой, мы эту волю всемерно поддержим. Поскольку идет вопрос о самостоятельности, для нас это вопрос только братского размежевания и добрососедского сотрудничества. Но Рада проводит политику буржуазии и идет против Советов. На этом пути она встретила согласие Каледина. Несмотря на запрещение Ставки, Рада погрузила две казацкие дивизии и вернула их Каледину. А когда понадобилось направить наши войска против южного мятежа, Рада заявила, что не пропустит их через свою территорию. Она позволила себе разоружить нашу часть на своей территории. Это поведение Рады совершенно недопустимо. Рада помогает кадетам, которые собираются под ее услужливой защитой в Киеве. Так меняется позиция. Когда Терещенко и Церетели сделали уступки, кадеты встали на дыбы и заявляли о своем выходе из кабинета, а теперь оба оплота буржуазии дружно обнялись. Мы ни минуты не колебались в наших действиях против этого союза. Поднялись Каледин на Дону, Дутов на Урале; мы не могли дать им поощрения. Мы объявили революцию в опасности, двинули на них революционных красноармейцев и матросов, и счастливые для нас последствия уже налицо.

Но мы не могли ограничиться одним военным пресечением. Наши братья умирали под пулями, посылаемыми и оплаченными кадетской буржуазией. Мы стояли пред твердой готовностью затопить свободу в крови, сорвать Советскую власть и вместе с ней уже близкий мир. Миллионы были пущены в ход, чтобы поднять против нас темные массы; мы это знали и ждали последнего боя. И он уже начался, враги народа мобилизовали все свои силы и силы своей мошны, якобы на защиту Учредительного Собрания, того Учредительного Собрания, которое они же восемь месяцев срывали.

Неужели мы могли бы мирно заседать здесь за одним столом со штабом контрреволюции, в то время как наши братья дрались бы с ней на полях сражений? Нет, мы сказали нашим борющимся братьям: вы ведете с ними войну, и у нас не может быть с ними мира. Для нас звание членов Учредительного Собрания – высокое звание, но звание представителей революционного народа еще выше. Мы заявили, что в условиях, когда мы напрягаем все усилия, чтобы заключить мир, страдаем от продовольственной разрухи, мучаемся в окопах, видим, что мир близок, – тем, кто ему препятствует, объявляется беспощадная борьба, и на них обрушится гнев народа. (Аплодисменты, переходящие в овацию.)

Говорят – мы хотим сорвать Учредительное Собрание. До октябрьского восстания мы говорили, что контрреволюционная буржуазия готова сдать Петроград, чтобы обезглавить революцию и изжить петроградскую заразу и испорченный Балтийский флот. Третьего дня в министерстве внутренних дел найден опубликованный документ о добровольной сдаче Корниловым Риги. То, что мы предсказывали и за что навлекли на себя нарекания в демагогии, подтвердилось официальным документом. Так же, как существование Петрограда они срывали и созыв Учредительного Собрания. И мы поставили вопрос о свержении власти.

Нас пугают, что Учредительное Собрание будет иметь кадетское большинство. Но мы хотели бы видеть Учредительное Собрание, препятствующее заключению мира, переходу земли к крестьянам, контролю над производством. Это невозможно, это побасенка. Про такое Учредительное Собрание народ сказал бы: тут я дал маху, – и он отозвал бы этих политиканов и выбрал бы другое, свое Учредительное Собрание. Совет Народных Комиссаров заявил, что, как только будут зарегистрированы 400 членов, Учредительное Собрание откроется. Всех делегатов свыше 800. Ясная и простая логика говорит, что не могут первые съехавшиеся 30 членов открыть Учредительное Собрание. Центральная избирательная комиссия заявила, что не признает новой революции. Но она не имела денег и держала местные избирательные комиссии на голодной диете, не посылала ни конвертов, ни бюллетеней, ни денежной поддержки. Выборы затормозились, и вот почему Учредительное Собрание до сего времени не открылось. Это обнаружилось лишь три дня тому назад и повлекло за собой арест членов центральной избирательной комиссии.

Те, что приехали и собрались в количестве 30 человек, заявили, что новой власти не признают и документов новой комиссии не представят. Но мы знаем, что скоро найдутся 400 человек, которые законно войдут в Учредительное Собрание. О тех, кто не захочет с ними работать – народ не заплачет.

Слишком твердо стоит власть Советов на местах и в центре, слишком велики стоящие перед нами задачи, чтобы мы не объявили мировым насильникам беспощадную борьбу. Мы не испугаемся воплей по поводу нашего террора. Эти вопли – их самооборона, их методы классовой борьбы. Они не испугали нас открытым мятежом, не испугают и воплями.