Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста

И именно германская буржуазия, которая является в своем хищничестве самым трезвым, самым реалистически мыслящим отрядом интернационального капитала, не могла не учесть слишком очевидного изменения соотношения действующих сил истории и сдала первую и самую прочную свою позицию. Она заявила, что готова освободить оккупированную Северную Францию, Бельгию, Румынию, Сербию, Польшу, Литву, Курляндию и что готова предоставить этим народам право на полное и неограниченное самоопределение. Здесь в полной мере принимается то условие, которое было продиктовано Съездом Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Но относительно тех грабежей, которые были совершены десятки лет тому назад и которые, по нашему мнению, остаются грабежами и по сию пору, Германия придерживается иного мнения. Германская, турецкая, австрийская и болгарская буржуазии уже решились возвратить то, что они захватили в течение этой войны, но предлагают нам не требовать от них аннулирования результатов тех грабежей, которые совершены ими в течение прежних периодов мировой истории. И даже наши враги, еще так недавно предсказывавшие нам, что немецкая дипломатия не захочет даже говорить с нами, а так называемая «союзная» объявит нам войну, – даже они видят в немецком предложении громадный и совершенно неожиданный для них успех нашей политики.

Мы по-прежнему стоим на почве наших требований полного самоопределения национальностей и исправления всех совершенных до настоящего времени исторических несправедливостей. Уступает лишь тот, кто запрашивает, кто считается с более или менее выгодной для себя комбинацией обстоятельств. Мы же игнорируем все выгодные и невыгодные условия нашего положения и стоим исключительно на почве наших принципов, и так как принципы не меняются, то не меняются и вытекающие из них требования. И то, что мы не торгуемся, то, что мы отстаиваем до конца правду и только правду, делает из нас сильнейшую из всех сторон, участвующих и имеющих участвовать в предстоящих мирных переговорах. Первый же шаг, когда непобедимая Германия должна была отступить со своих передовых позиций при первом же дипломатическом турнире с нами, подтверждает правильность наших позиций, ибо на нашей стороне правда, а на ее – сила прусского милитаризма. И если бы даже вопрос стоял в плоскости только физической силы, то Германия и тогда не могла бы так уверенно стоять на своих требованиях, как это делаем мы. Она должна была бы учесть то обстоятельство, что она составляет лишь одно звено – правда, самое сильное – в той цепи союза центральных держав, в состав которой входят и Австрия, и Турция, и Болгария; и так как крепость цепи измеряется крепостью не сильнейшего, а слабейшего ее звена, то Германии пришлось бы волей-неволей равняться по своим полузадавленным тяжестью войны союзникам. И теперь она уступает не только нашей правде, но и слабости Австрии, Турции и Болгарии, своей собственной хозяйственной разрухе и угрожающей самому существу буржуазного строя опасности революции. Мы понимали это, когда мы тотчас же после 25 октября, после победы русской революции, покончили с политикой трусости и дряблости, превратившей нашу великую страну в жалкое охвостье империалистического Запада. С того момента, как мы бросили в лицо нашим союзникам заключенный с ними царским правительством разбойничий договор и показали, что для нас существует лишь один, неписанный, но священный договор, договор международной солидарности пролетариата, мы этой тактикой, этой нашей политикой, от которой нас предостерегали наши «друзья», советуя нам обратиться к знатокам международного права, как теперь нам советуют обратиться к знатокам банкового дела, сделали русскую революцию огромной притягательной силой, которая все сильней и сильней гипнотизирует пролетарские массы на западе. Там все еще сильна политическая власть буржуазии и в особенности психологическая власть буржуазной клеветы и лжи, источником которой является находящаяся в безраздельном владычестве буржуазии печать, но там уже знают о том, что русская революция победила и что Германия уже признала эту победу.

Итак, теперь существуют две платформы, на которых возможно ведение мирных переговоров: наша, требующая отказа от награбленного как теперь, так и в прошлом, и германская, выражающая согласие отказаться от того, что награблено лишь в течение последней войны. Наши союзники должны будут стать на ту или иную платформу, или выдвинуть свою самостоятельную. Если они присоединятся к нам, если Англия предоставит право на самоопределение Ирландии, если ставленник французской буржуазии, Клемансо, согласится предоставить право на самоопределение Мадагаскару и Панаме, то мы от всей души будем приветствовать их и пойдем по пути дружной солидарной борьбы как за самоопределение этих народов, так и за самоопределение Эльзас-Лотарингии, германской и австрийской Польши и т. д., и т. д. Наша позиция – принципиальная, и потому она самая высокая и самая благородная. Для них – для всех буржуазных дипломатий – эти переговоры являются скамьей подсудимых и допросом с пристрастием. Мы видим, что германская делегация уже сознала свое положение и пытается замаскировать свои преступления в прошлом демократической фразеологией в настоящем. Но мы беспощадно сорвем с нее маску. Мы продемонстрируем перед всем миром ее политическую убогость, как мы заставим, наконец, американскую, английскую и французскую буржуазию открыть свои действительные цели и намерения. И есть уже симптомы, что наша тактика, тактика пробуждения международной солидарности пролетариата, уже оказывает на него большое влияние.

Т. Троцкий читает последнюю телеграмму из Франции о конференции союзов французских рабочих и говорит в заключение, что всей империалистической буржуазии дан десятидневный срок для размышления. В течение этих десяти дней буржуазия будет находиться под сильным давлением низов, и возможно, что это давление будет достаточно велико, чтобы заставить ее присоединиться к нам. Что же касается нас, то мы решили, независимо от тех или иных действий с ее стороны, через десять дней возобновить переговоры о мире.

(Тов. Авилов задает тов. Троцкому вопрос относительно того места немецкого ответа, где говорится, что державы четверного союза не могут принять на себя одностороннего обязательства не имея ручательства в том, что союзники России признают условия мирного договора и примут участие в мирных переговорах.)

– Мне ставится вопрос, – как надлежит понимать ту часть немецкого ответа, где сказано, что только при условии, если в переговорах примут участие все союзные с Россией страны, Германия признает свои обязательства. Это место не допускает двух толкований. Это значит: если Россия заключит с Германией сепаратный мир, то обязательства Германии по отношению к нашим союзникам не распространяются на ее будущий мир с ними.