Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста

На рассвете 25 октября в Смольный явились из партийной типографии рабочий и работница и сообщили, что правительство закрыло центральный орган нашей партии и новую газету Петроградского Совета. Типография была опечатана какими-то агентами власти. Военно-Революционный Комитет немедленно отменил приказ, взял под свою защиту оба издания и возложил «высокую честь охранять свободное социалистическое слово от контрреволюционных покушений на доблестный Волынский полк». Типография работала после этого без перерыва, и обе газеты вышли в положенный час.

Правительство по-прежнему заседало в Зимнем дворце, но оно уже стало только тенью самого себя. Политически оно уже не существовало. Зимний дворец в течение 25 октября постепенно оцеплялся нашими войсками со всех сторон. В час дня я заявил на заседании Петроградского Совета от имени Военно-Революционного Комитета, что правительство Керенского больше не существует и что, впредь до решения Всероссийского Съезда Советов, – власть переходит в руки Военно-Революционного Комитета.

Ленин уже несколько дней перед тем покинул Финляндию и скрывался на окраинах города в рабочих квартирах. 25-го вечером он конспиративно прибыл в Смольный. По газетным сведениям положение рисовалось ему так, как будто между нами и правительством Керенского дело идет к временному компромиссу. Буржуазная пресса так много кричала о близком восстании, о выступлении вооруженных солдат на улице, о разгромах, о неизбежных реках крови, что теперь она не заметила того восстания, которое происходило на деле, и принимала переговоры штаба с нами за чистую монету. Тем временем без хаоса, без уличных столкновений, без стрельбы и кровопролития одно учреждение за другим захватывалось стройными и дисциплинированными отрядами солдат и матросов и красногвардейцев по точным телефонным приказам, исходившим из маленькой комнаты в третьем этаже Смольного Института.

Вечером происходило предварительное заседание второго Всероссийского Съезда Советов. Докладчиком от имени Центрального Исполнительного Комитета выступил Дан. Он произнес обвинительную речь против бунтарей, захватчиков, мятежников и пытался запугать Съезд неизбежным крахом восстания, которое-де на днях будет подавлено силами фронта. Его речь звучала неубедительно и неуместно в стенах зала, где подавляющее большинство делегатов с восторгом наблюдало за ходом победоносного петроградского восстания.

Зимний дворец был к этому моменту окружен, но еще не взят. Время от времени из окон его стреляли по осаждавшим, которые сужали свое кольцо медленно и осторожно. Из Петропавловской крепости было дано по дворцу два-три орудийных выстрела. Отдаленный гул их доносился до стен Смольного. Мартов с беспомощным негодованием говорил с трибуны Съезда о гражданской войне и, в частности, об осаде Зимнего, где в числе министров находились – о, ужас! – члены партии меньшевиков. Против него выступили два матроса, которые явились для сообщений с места борьбы. Они напомнили обличителям о наступлении 18 июня, обо всей предательской политике старой власти, о восстановлении смертной казни для солдат, об арестах, разгромах революционных организаций и клялись победить или умереть. Они же принесли весть о первых жертвах с нашей стороны на Дворцовой площади. Все поднялись, точно по невидимому сигналу, и с единодушием, которое создается только высоким нравственным напряжением, пропели похоронный марш. Кто пережил эту минуту, тот не забудет ее.

Заседание нарушилось. Невозможно было теоретически обсуждать вопрос о способах построения власти под долетавшие до нас отзвуки борьбы и стрельбы у стен Зимнего дворца, где практически решалась судьба этой самой власти. Взятие дворца, однако, затягивалось, и это вызвало колебание среди менее решительных элементов Съезда. Правое крыло через своих ораторов пророчествовало нам близкую гибель. Все с напряжением ждали вестей с Дворцовой площади. Через некоторое время явился руководивший операциями Антонов. В зале воцарилась полная тишина. Зимний дворец взят, Керенский бежал, остальные министры арестованы и препровождены в Петропавловскую крепость. Первая глава Октябрьской Революции закончилась.

Правые социалисты-революционеры и меньшевики, в общем, человек шестьдесят, т.-е. около одной десятой части Съезда, с протестом покинули заседание. Так как им не оставалось ничего другого, то они «возлагали всю ответственность» за дальнейшее на большевиков и левых с.-р. Эти последние переживали колебания. Прошлое тесно связывало их с партией Чернова. Правое крыло этой партии совершенно сдвинулось на средне– и мелкобуржуазные элементы, на мещанскую интеллигенцию, на зажиточные слои деревни и во всех решающих вопросах шло рука об руку с либеральной буржуазией, против нас. Наиболее революционные элементы партии, отражавшие радикализм социальных требований беднейших крестьянских масс, тяготели к пролетариату и к его партии. Они боялись, однако, разрезать пуповину, которая связывала их со старой партией. Когда мы выходили из Предпарламента, они отказывались следовать за нами и предупреждали нас против «авантюры». Но восстание поставило их перед необходимостью выбора: за Советы или против Советов. Не без колебаний они собирали свои ряды по ту же сторону баррикады, где находились мы.

В Петрограде была одержана полная победа. Власть находилась целиком в руках Военно-Революционного Комитета. Мы издали первые декреты – об отмене смертной казни, перевыборах армейских комитетов и пр. Но тут же обнаружилось, что мы отрезаны от провинции. Верхи железнодорожных и почтово-телеграфных служащих были против нас. Армейские комитеты, думы, земства продолжали бомбардировать Смольный грозными телеграммами, в которых объявляли нам прямую войну и обещали смести мятежников в короткий срок. Наши телеграммы, декреты и объяснения не достигали провинции, так как Петроградское Телеграфное Агентство отказывалось нам служить. В этой атмосфере изолированности столицы от остальной страны легко рождались и распространялись тревожные и чудовищные слухи.

Убедившись, что Совет действительно оказался у власти, что старое правительство арестовано, а на улицах Петрограда господствуют вооруженные рабочие, буржуазная и соглашательская печать подняла кампанию поистине несравненного бешенства; не было той лжи и клеветы, которой она не мобилизовала бы против Военно-Революционного Комитета, его руководителей и его комиссаров.

Днем 26-го происходило заседание Петроградского Совета при участии делегатов Всероссийского Съезда, членов гарнизонного совещания и многочисленной партийной публики. Здесь впервые после почти четырех-месячного перерыва выступили Ленин и Зиновьев, встреченные бурными овациями. К радости по поводу одержанной победы примешивалась, однако, тревога по поводу того, как откликнется на переворот страна и удержат ли Советы власть…