Лев Троцкий - Проблемы международной пролетарской революции. Коммунистический Интернационал

Тов. Гортер обвинял нас в том, что мы слишком русские. Конечно, никому не дано перепрыгнуть через себя. Но мы все же думаем, что он слишком географически подходит к вопросу и политически слишком сближается при этом с оппортунистами и желтыми социалистами, когда говорит нам: «если бы китайцы захотели предписывать вам, русским, методы и формы борьбы, вы, вероятно, сказали бы им, что их предложения звучат слишком по-китайски и не могут иметь для вас обязательной силы». Здесь тов. Гортер впадает в чрезвычайную национальную ограниченность – только с другого конца. С нашей точки зрения, мировое хозяйство есть некоторое органическое целое, на почве которого развивается мировая революция пролетариата, и Коммунистический Интернационал ориентируется по всему мировому хозяйственному комплексу, анализируя его научными методами марксизма и пользуясь всем опытом прошлой борьбы. Это, разумеется, не исключает, а предполагает особенности развития отдельных стран, особенности отдельных моментов и пр. Но эти особенности, чтобы их правильно оценить, надо рассматривать в международной связи. Тов. Гортер этого не делает, и отсюда его жестокие ошибки.

Так, когда он утверждает, что пролетариат в Англии стоит одиноко, тогда как в России он ведет за собой крестьянские массы, то в таком голом виде это обобщение односторонне и потому неправильно. Английский пролетариат далеко не так изолирован, ведь Англия – мировое государство. Великобританская промышленность и положение английского капитала всецело зависят от колоний, а следовательно, и борьба английского пролетариата зависит от борьбы колониальных народных масс. Задача английского пролетариата в его борьбе против английского капитала требует ориентировки также и по линии интересов и настроений индусского крестьянства. Английские пролетарии не смогут победить окончательно, пока не восстанет народ в Индостане, и пока английский пролетариат не даст этому восстанию цель и программу; а в Индостане нельзя победить без помощи и руководства английского пролетариата. Вот вам революционное сотрудничество пролетариата и крестьянства в пределах Великобританской империи.

Мы, русские, находимся – как в социальном, так и в географическом отношении – на грани между странами, у которых есть колонии, и странами, которые сами представляют колонии. Мы являлись колонией в том смысле, что самые большие фабрики Петрограда, Москвы и Юга мы получали готовыми из рук европейского и американского финансового капитала, который увозил к себе прибыль. Тот факт, что русский промышленный капиталист являлся только третьестепенным агентом мирового финансового капитала, сразу придавал борьбе русского пролетариата интернациональный революционный характер. Русские рабочие видели перед собою, с одной стороны, объединенный денежный капитал России, Франции, Бельгии и пр., а с другой, – отсталые крестьянские массы, опутанные полукрепостническими земельными отношениями. Мы имели, таким образом, у себя одновременно и Лондон и Индию. Это, при всей нашей отсталости, сблизило нас с европейскими и мировыми задачами в их наиболее развернутом историческом виде.

К нашему пониманию вопросов революционной борьбы мы пришли, однако, не на одной лишь нашей национальной почве. Ведь почти с первых наших шагов мы получили в руки учение Маркса, насыщенное всем опытом последних десятилетий мировой пролетарской борьбы, и условия нашей собственной борьбы мы анализировали при помощи марксистского метода. Для того, чтобы хоть отчасти снять ответственность за нашу русскую закоснелость, я позволю себе напомнить, что многие из нас были в течение ряда лет участниками западно-европейского рабочего движения. Большинство из вождей Российской Коммунистической партии жило и боролось в Германии, Австрии, Франции, Англии, Америке, работая там рука об руку с лучшими пролетарскими борцами. Разобраться в наших русских условиях и связать их с ходом мировой революции помогла нам не какая-либо самобытная русская теория, а теория марксизма и тот факт, что целым поколениям русских революционных борцов приходилось проходить через западно-европейскую революционную школу. К этому я позволю себе только прибавить, что когда Маркс и Энгельс формулировали «Манифест Коммунистической партии», они также принадлежали к самой отсталой в промышленном отношении стране Европы. Но вооруженные ими же созданным методом, они опирались для оценки немецких условий на анализ опыта французских революций и английского капитализма.

Повторяю еще раз, когда тов. Гортер говорит, что в отличие от России пролетариат на Западе будет стоять совершенно обособленно, он задевает этим несомненное различие в положении русского и западно-европейского крестьянства. Но вместе с тем он проходит мимо другого не менее, а более важного факта, именно – международного характера самой революции и мировых связей. Он подходит к делу с островной английской точки зрения, забывая об Азии и об Африке, упуская связь пролетарской революции Запада с национально-аграрными революциями Востока. В этом ахиллесова пята тов. Гортера.

В вопросе о профессионально-производственных союзах его позиция крайне сбивчива. Иногда кажется, что вопрос идет у него лишь об изменении форм организации. Но на самом деле он гораздо глубже. Из всей речи тов. Гортера сквозит страх перед массою. По существу своих воззрений он пессимист. Он не верит в пролетарскую революцию. Недаром он с таким высокомерием говорил о погоне III Интернационала за массами. О социальной революции тов. Гортер говорит, как солист, как лирик, но к материальной основе революции – к рабочему классу – он не питает доверия. Его точка зрения индивидуалистична и аристократична в высшей степени. А с революционным аристократизмом неизбежно связан пессимизм. Тов. Гортер говорит, что мы, люди Востока, не знаем, до какой степени «обуржуазился» рабочий класс, и что поэтому чем больше масс мы захватываем, тем это опаснее. Вот подлинный лейтмотив его речи: он не верит в революционность рабочего класса. Он не видит толщи пролетариата сквозь кору его привилегированной бюрократизированной верхушки.

Что же предполагает тов. Гортер? Чего он хочет? Пропаганды! В сущности, в этом весь его метод. Революция, – говорит тов. Гортер, – зависит не от нужды, не от экономических условий, а от сознания масс; сознание же масс формируется пропагандой. Здесь пропаганда понимается в совершенно идеалистическом духе, близком к пониманию просветителей-рационалистов XVIII столетия [119]. Если революция зависит не от условий жизни масс или не столько от этих условий, сколько от пропаганды, то почему же вы не сделали ее в Голландии? Теперь вы хотите по существу заменить действенное развитие Интернационала методами пропагандистской вербовки отдельных рабочих. Вы хотите иметь какой-то чистый Интернационал избранных, но именно ваш голландский опыт должен вам подсказать, что при таком подходе к делу в наиболее избранной организации вскрываются острые разногласия.