Дмитрий Калюжный - Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить)

Бернар Лиетар надеется, что ввести терру удастся сейчас, по настоянию экономического сообщества, либо в результате инициативы правительства США или группы стран. Однако такие серьёзные эксперты по денежной системе, как Мильтон Фридман и Анна Шварц, пришли к довольно тягостному выводу о том, что существенные перемены в этой системе никогда не совершаются до проявления негативных результатов, а всегда после, когда их на то обязывает фактически грянувший кризис. Но и в чрезвычайной ситуации направление перемен зависит не от экономической целесообразности, а от политической конъюнктуры…

В ожидании катастрофического разрешения тянущегося уже давно всемирного эколого-социального кризиса надо понять, что помимо «магистрального» пути развития (полной гибели) и «дополнительного» к нему (возврат в пещеры), есть и третий путь. Он реален, потому что человек имеет своё место в экосистеме, и вполне может в ней существовать и дальше. Надо только скорректировать своё поведение.

Объясним, что это значит – «место в экосистеме». Предположим, существует некоторая трофическая пирамида без человека. В ней волки едят зайцев, зайцы едят траву, а трава «питается» от земли. Как может встроиться сюда человек? Если он решит питаться зайцами, то, чтобы не нарушить природного равновесия, он, забирая для питания некоторое количество зайцев, должен забирать и соответствующую этому количеству долю травы, которой питаются зайцы. Надо подумать и об интересах волков, которые остались без еды. И так далее. Иначе говоря, у человека есть своя доля в общих ресурсах, но, потребляя их, главное – не брать лишнего.

Наш «третий путь» на Земле – изменение способа нашего существования. Современные технологии позволяют жить в ладу с природой, когда человек получит достойные условия жизни, и в то же время кардинально снизит своё негативное воздействие на природную среду. Из всего этого следует, что человеку надо (а) развернуться лицом к природе и (б) изменив параметры финансовой системы, (в) заставить хозяйство служить не финансовым, а общественным интересам.

О чём идёт речь?

Речь идёт о доме.

Пункты «а» и «б», если изложить их чуть-чуть научнее, должны звучать так: надо заняться экологией и экономикой. В этих словах «эко», в переводе с греческого, как раз и означает «дом». Наш дом – как планета в целом, так и жилище каждого из нас, – разрушены безудержным прогрессом. Стремление взять у природы её богатства и потратить их на себя сходно с поведением нерадивого крестьянина, который, чтобы протопить избу зимой, выдёргивает из стены брёвна и кидает их в печь. Скоро ему протапливать будет нечего и нечем.

Человек, посмотрев, где и как он живёт, должен бы ужаснуться и срочно переменить свой образ жизни! То, что искусственные постройки – города и дороги, на громадных площадях замещают собою природу, ещё полбеды. И урон, который современная жилая застройка непосредственно наносит окружающей среде, – только десятая часть истинных потерь. Анализ показывает, что на единицу ресурсов, потребляемых собственно в домах (вода, энергия), обслуживающие города системы тратят вдесятеро больше!

То же самое и с отходами: кажется, что их очень много, а на самом деле их СТРАШНО много.

По мнению Ю.Н. Лапина [92], на наше «прогрессивное» жильё приходится до трети всего ущерба, наносимого природе цивилизацией. А если учесть производство товаров потребления, связанных с обустройством жилища, – и до половины, а то и поболее. В свете этих данных, кстати, политика защитников природы, протестующих против промышленных загрязнений, выглядит противоречиво и непоследовательно: ведь они не спешат отказаться от горячей воды, электричества и канализации в своих квартирах. И, собственно, не предлагают альтернативы.

А мы предложим. Для решения многих проблем всего-то и надо, что учесть опыт предков и умножить его на мощь современной науки.

Старинное сельское жильё в целом было вполне пристойным. Дом не отгораживал человека от окружающей природы, предлагал физический труд по самообслуживанию, позволял вести более или менее здоровый образ жизни, или, как говорят сейчас, жить в соответствии с идеологией «естественного» здоровья. Но имелись и недостатки: отсутствовали бытовые удобства и, соответственно, не обеспечивались хорошие санитарно-гигиенические условия; физический труд был чрезмерно велик. Зато устойчивая и большая семья уберегала человека от психических перегрузок, обеспечивала преемственность культуры и высокий уровень социальной защиты.

Позже, с началом расслоения общества на бедных и богатых, жизнь деревни ухудшалась, чему есть неоспоримые свидетельства, но многие положительные черты оставались неизменными.

Как обстояли дела в самых первых городах, сказать трудно; они появились ещё в неолитический период, при отсутствии письменности. А вот о городах Средневековья сведений предостаточно; прежде всего, обращает на себя внимание страшная скученность, порождавшая антисанитарию. Зараза буквально витала в воздухе, поскольку города были феноменально грязны. Немного лучше стало, лишь когда в результате усилий учёных стало всё-таки понятно, из-за чего возникают болезни, как с ними бороться и как предотвращать. Вот описания реальных городов от конца XII до середины XVIII века, в изложении А.М. Петрова, составленное по средневековым источникам:

« Следующие факты, глядя из наших дней, кажутся неправдоподобными: „Свиньи гуляли перед всей публикой по улицам; даже когда это запрещалось, всё же в определённые часы дня они могли свободно ходить по городу; перед домами были выстроены хлева для них, которые загораживали улицу; дохлые собаки, кошки лежали перед домами и на площадях. Французский король Филипп II Август, привыкший к запаху своей столицы, в 1185 г. упал в обморок, когда он стоял у окна дворца, и проезжавшие мимо него телеги взрывали уличные нечистоты… А германский император Фридрих III едва не погряз в нечистотах вместе с лошадью, проезжая в 1485 г. по улицам Рейтлингена“. В большинстве городов ещё не было водопроводов; в городских же резервуарах находили трупы кошек и крыс. Не чище были и реки в городской черте – эту воду пили, на ней замешивали хлеб.

После каждого дождя улицы превращались в непроходимые болота. Здесь же находились сточные канавы, издававшие зловоние и служившие очагами заразы. Зачастую отсутствовали даже выгребные ямы, „и население удовлетворяло свои потребности во дворе (и выбрасывало экскременты на улицу); в небольших городах это проделывалось даже посреди улицы; Лувр, а в Испании даже королевский дворец были совершенно загажены“. Улицы главного города Оверни Клермон-Феррана по своей грязи и зловонию, говорит Артур Юнг, „напоминали траншеи, прорезанные в куче навоза“. В 1531 г. жителям Парижа было приказано устроить у себя в домах выгребные ямы, чтобы не пользоваться для тех же целей улицами, но ещё при Людовике XIV только немногие обзавелись ими. Ещё в XVIII в. нечистоты из плохо устроенных выгребных ям попадали в соседние колодцы. Во всём Париже не было места, где проходящие по улице были бы гарантированы от того, что им на голову не выльют содержимое ночной посуды или вёдер с экскрементами.