Максим Сбойчаков - Они брали рейхстаг
- Название:Они брали рейхстаг
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Воениздат
- Год:1973
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Сбойчаков - Они брали рейхстаг краткое содержание
«Они брали рейхстаг» – второе, дополненное и переработанное издание книги, посвященной штурму последнего оплота гитлеровцев в Берлине – рейхстага.
Автор создал впечатляющую картину героического подвига советских воинов, водрузивших над рейхстагом 30 апреля 1945 года Знамя Победы.
Они брали рейхстаг - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Суховат капитан Ярунов. Должно быть, годы. Под пятьдесят уже. Правда, когда узнал, что Петр с Брянщины, оживился:
– Я там войну начинал. Ротой командовал. Потом к Воронежу отошли, высоту двести восемьдесят один под Касторной брали. Там ранило. Поправился и опять на Брянский вернулся. Народ у вас, прямо скажу, кремень, сибирякам не уступит.
После обеда Щербина – связной, друг Пятницкого – пошел на почту, а Петр, управившись с делами, присел у порога землянки и задумался. Как там дома, живы ли? С сорок первого оборвалась переписка. Жена не ответила: наверно, эвакуироваться не успела. А потом сам попал в плен.
Запах свежей земли напомнил о полевых работах. На весеннем севе и осеннем подъеме зяби Петр работал прицепщиком. Тракторист гонит, а прицепщик знай за сеялкой или лемехами следи, не зевай. И только под вечер не выдерживал – все чаще украдкой на солнышко косил: медленно оно что-то к закату клонится. Скорей бы! Вечером ведь встреча с Дуняшей…
Щербина, возвращаясь с полевой почты, мысленно обращался к другу: «Ничего, еще чуток потерпи, Петр Николаевич. Несу тебе долгожданную весточку из самого Северца». Пришел и с порога протянул конверт:
– Петр Николаевич, письмо вам! Из дому!
Пятницкий недоверчиво взглянул на треугольник и бросился к Щербине. Дрожащими, непослушными пальцами раскрыл треугольник, и лицо его просветлело.
– Живы, все живы! – закричал радостно. – И Дуняша, и сынок Коленька!
– Ой, Петр Николаевич! Живы! Дуже, дуже рад я за вас!
Первый раз Щербина видел друга в таком возбуждении. Пятницкий быстро ходил по землянке и говорил без умолку:
– Три года сыну-то, а? Бегает. В войну играет. Пушку изображает: «бум, бум!» Ах ты мой родной…
Остановился и долго смотрел на плакат. Кто знает, о чем думал? Может быть, хотел скрыть слезы от друга. А может, в этой женщине с ребенком на руках, олицетворявшей мать-Родину, чудилась ему Дуняша с сыном! Женщина на плакате звала его к возмездию за все страдания народные.
Потом, видно, взял себя в руки, быстро написал домой и побежал на полевую почту.
Видно, уж такой счастливый день выдался сегодня. Только положил письмо на стол, как услышал:
– Ба, земляк!
Оглянулся и увидел рядом высокого, худощавого старшего сержанта. Смотрит с улыбкой, словно знакомый. Маленькие, глубоко запавшие глаза светятся добрыми огоньками.
– Неужели тоже с Брянщины?… Вот встреча! А я письмо от жены получил – три года ничего не знал. Все живы. В Северце живут. Ты не из тех ли мест?
– Нет, я из села Кузнецы, Красногорского района… Лысенко Иван Никифорович. – Пожимая руку, добавил: – Ничего удивительного, что живы твои остались. Это только немцы считали, что Брянщину оккупировали, а фактически много ее районов партизаны держали в своих руках. Как огня нас немцы боялись. «Фашистам не ездить в эшелонах в партизанских районах» – поговорка такая ходила.
Лысенко начал перечислять партизанские районы, и, когда назвал Клетнянский, Петр воскликнул:
– Наш! Небось и из Северца там партизаны были?
– Наверно. Я сам ни в один из отрядов не входил. Партизанским агентом по своему селу был.
Пятницкий спросил, что это такое.
– Да ничего особого. Осторожность только требовалась. Раз из соседнего села в одних подштанниках пришел…
На вопросительный взгляд Пятницкого пояснил, что сам попросил партизан раздеть себя, чтобы отвести подозрение, он указал партизанам, в каких домах складывали теплую одежду, собираемую предателем-старостой для немецкой армии. На другой день партизаны ее забрали.
Петр удивился, что Иван семнадцатого года рождения, а в армии до войны не служил.
– Признавали негодным к службе, – пояснил Лысенко. – А как вернулась Красная Армия, пошел добровольно…
Петр все больше проникался уважением к земляку, который за год с небольшим успел побывать и рядовым стрелком, и пулеметчиком, и разведчиком. Уже четыре ранения получил, осколок в плече сидит. «Да, недаром после госпиталя в старшие сержанты произвели».
– Судя по фамилии, украинец будешь, товарищ старший сержант? – спросил Пятницкий.
– Нет, русский я, исконный брянский. Это дед мой с фамилией начудачил. Одно время жил на Украине, там ему букву «в» в фамилии отбросили, а он возражать не стал, махнул рукой. Дескать, один хрен, жизнь от этой буквы не полегчает.
Иван в свою очередь стал расспрашивать Петра. И когда услышал о концлагерях, о жизни в плену, узкое лицо его еще больше вытянулось.
Вернувшись к себе, Пятницкий не застал Щербину. А жаль. Хотелось рассказать о встрече с земляком. Кому еще расскажешь? Капитан Ярунов склонился над какой-то схемой, отрывать его от дела нельзя, да и вряд ли капитан разделит радость ординарца.
К удивлению, Василий Иванович сам заговорил, заметив возбуждение Пятницкого.
– Ну что, Петр Николаевич, после письма и солнышко ярче засияло?
– К этому добавилась еще одна радость, товарищ капитан, – поспешил ответить Пятницкий. – Земляка встретил!
Ярунов, оставив работу, с интересом слушал Пятницкого. И сейчас он совсем не казался солдату «сухарем».
3
Как в родную семью, стремится воин возвратиться в свою часть, но не всегда это удается. Приедет в указанное комендантом место, а однополчан и след простыл. Попробуй найди их на тысячекилометровом фронте. Так и у Бодрова получилось. Ни к чему не привели поиски. До чего же черствый народ, военные коменданты! Им толкуешь – ищу родную часть, а они и ухом не ведут, будто твои слова ровно ничего не значат. Воевать, по их разумению, в любой части одинаково. Была б у него, Бодрова, власть, он бы комендантов из полков подбирал. «Тот, кто в бой с друзьями-товарищами раз-другой сходил, в первую попавшуюся часть нашего брата не совал бы».
«А что, если попроситься к капитану Неустроеву? В один день из госпиталя выписывались. Душевный командир… А раз коменданту все равно, куда меня направить, может, возражать и не будет».
И вот Бодров уже в эшелоне.
Нудно тянется время, особенно на запасных путях. Мимо с грохотом проносятся составы. На платформах – танки под брезентом, зачехленные пушки… А ты сиди и жди. Солдаты досадуют на вынужденное безделье, бранят железнодорожников, но беззлобно. Знают, что те не виноваты – слишком много эшелонов приходится пропускать на фронт. А сержант с гвардейским значком заметил:
– Значит, на фронте не горит. В сорок втором, когда нас на юг перебрасывали, так быстрее экспресса мчались. Время другое было!
Бодров поддержал:
– Верно говоришь. Я вот даже сказочку по этому случаю вспомнил.
– Давай, папаша, послушаем.
– «В некотором царстве, в некотором государстве, – чуть нараспев начал Бодров, – жили старик со старухой. Было у них пять сыновей. Народ в той стране был работящий, жизнь свою сам строил, никого не беспокоил, добро свое множил, никого не тревожил. И жил, значит, по соседству ворог лютый, в злобу одетый, в зависть обутый. Ему не спалось, не елось – земель соседских хотелось. Вот он выбрал ночь потемней, напоил солдат попьяней, посадил их скорей в теплушки, смазал танки свои да пушки, запустил самолеты-птицы и пошел к чужой границе…»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: