Виктор Леонов - Готовься к подвигу сегодня

Советский же воин, вступая в бой, не думает о наградах или материальных благах; он помнит только одно: он частица своего народа, помощник нашей ленинской партии, защитник социалистической Родины. И он держится до конца. Если советский солдат и матрос, сделав все, что в его силах, не находит пути к спасению, он погибает мужественно и даже смертью своей помогает товарищам решить поставленную боевую задачу. В этом высшее воплощение преданности Родине, солдатского долга.

Летом 1970 года в Выставочном зале на Кузнецком мосту в Москве экспонировалась картина художника Ильина «Подвиг старшины Лысенко». На этой картине богатырь Иван Лысенко держит на плечах металлическую крестовину с проволочными спиралями, а под проволокой на батарею врага устремляются наши разведчики. Подолгу задерживались посетители выставки у этой картины, с волнением смотрели на образ богатыря, и по выражению их лиц было ясно: они верили, что так было. Но находились и такие, которые сомневались, считая, что если и было такое, то только в азарте, в боевом порыве.

Хочу ответить скептикам: все было так, как изобразил художник. Ведь это случилось в нашем отряде, в операции по освобождению города Печенги.

Мы получили тогда задачу пройти на мыс Крестовый и разгромить немецкие оборонительные сооружения. Трудным путем, через тундру и сопки, пробирались на Крестовый и вышли туда только на третьи сутки. Ночь была очень темная, и один из разведчиков наскочил на сигнальную проволоку. Взлетела ракета. Перед нами оказалась защищенная мощным проволочным заграждением фашистская батарея. Враги открыли огонь. Необходим решительный бросок. Даю команду: «Кто как может, но всем быть на батарее». Комсомолец Володя Фатькин бросил на колючую спираль куртку и, перекатившись по ней, оказался перед вражескими пулеметчиками. Так же поступил и секретарь нашей комсомольской организации Саша Манин. Володя погиб от огня спаренной пулеметной установки, а Саша, перескочив смертоносную струю, прыгнул в бетонированную пулеметную ячейку и взорвал себя вместе с немецкими пулеметчиками.

Рядом со мной оказался коммунист Иван Лысенко. Заметив мои намерения, он крикнул: «Командир, через проволоку нельзя, погибнешь, я сейчас подниму!»

Я перескочил через проволоку и не видел, что делал Лысенко. Разведчики потом рассказали, что Иван накинул на голову куртку, подлез под крестовину, вырвал ее из земли и, взвалив на плечи, встал во весь рост, пропуская на батарею товарищей. Пули, одназадругой, впивались в тело богатыря, и, слабея, Иван прошептал:

— Быстрее, больше нет сил.

— Потерпи чуть-чуть, Иван, осталось немного, — попросил кто-то из разведчиков.

— Тогда помогите, иначе упаду.

Рядом с Иваном Лысенко встал коммунист старший лейтенант Алексей Лупов. Они пропустили на батарею врага всех разведчиков и упали рядом. Алексей Лупов сразу скончался, а Иван Лысенко, получив 21 пулевое ранение, еще жил.

Когда закончился бой на батарее, я подошел к Ивану, и первый вопрос, который он мне задал, был:

— Как задача?

— Выполнили,Иван, спасибо, — ответиля.

— Сколько погибло ребят?

— Совсем мало, несколько человек, — успокаивал я Ивана.

— Тогда правильно. Если бы через проволоку, было бы больше...

Это были его последние слова. Умирая, воин-герой думал о задаче, которую предстояло выполнить, о товарищах, которые должны были жить, чтобы продолжать борьбу с фашистами. Разумеется, это не боевой азарт, а сознательная жертва во имя Родины, во имя счастья грядущих поколений, и именно в этом величие подвига коммунистов Ивана Лысенко, Алексея Лупова и других героев.

Однажды группа разведчиков оказалась в очень тяжелом положении. Мы выполнили боевую задачу в тылу врага, но были отрезаны от материка на мысе Могильный значительными силами противника. Для уничтожения горстки разведчиков враг использовал и пехоту, и артиллерию, и минометы. Вся эта мощь была нацелена на маленький клочок земли, который мы занимали. Нам пришлось вести оборонительный бой в течение дня, и если и удалось продержаться день, то только благодаря смелости и мужеству наших разведчиков.

В первый период боя с оконечности мыса опасность нам не угрожала. Я оставил там одного разведчика Зиновия Рыжечкина с задачей наблюдать за морем и, если появятся наши корабли, связаться с ними и попросить помощи.

В разгар боя к мысу подошли не наши корабли, а немецкие, и высадившийся десант пытался атаковать нас со стороны моря.

На перешейке шел бой. Разведчики отбивали яростную атаку врага и оказать помощь Рыжечкину не могли. Он понимал это и помощи не просил. С автоматом, трофейной винтовкой и большим запасом гранат комсомолец Рыжечкин мужественно отражал все попытки врага нанести нам удар в спину. Он продержался 40 минут. Не сумев сломить сопротивление одного человека, враги открыли минометный огонь, выпустив больше 50 мин. Разведчик был весь изранен, ему оторвало кисть левой руки, однако он продолжал сражаться.

Мужественный воин держался до тех пор, пока его не сменил другой разведчик — Михаил Курносенко. Лишь тогда, истекая кровью, он стал отползать в укрытие. Страшно было смотреть на раны товарища. Превозмогая боль, он сказал нам:

— Здорово, гады, отделали меня, ну да и я в долгу не остался: побил их порядком, так что и умереть не страшно.

Зиновий умер у нас на руках. Потом уже, у себя на базе, мы нашли в комсомольском билете Рыжечкина записку. Он писал: «Родина-мать! Я, рядовой комсомолец, вступая в боевую семью разведчиков-североморцев, клянусь честно и до конца выполнить свой воинский и комсомольский долг. Честь и славу комсомольского билета, завоеванную моими старшими товарищами, я не опозорю».

Отважный разведчик Зиновий Рыжечкин сдержал клятву, данную Родине.

К исходу дня наше положение стало очень тяжелым. Боезапас подходил к концу. Фашисты, понимая, что ночью мы попытаемся вырваться из окружения, предприняли яростную атаку. Не считаясь с потерями, они лезли вперед. Метрах в пятнадцати-двадцати от нас они установили два пулемета и стали поливать настильным огнем маленькую площадку, которую мы занимали, лишая возможности поднять голову, оказать сопротивление.

Нам с одним из разведчиков удалось захватить эти пулеметы, и мы начали прорыв, неся тяжелораненого офицера Федора Шелавина.

Пробились через перешеек, когда было уже темно, и считали, что спасены. Но в небольшой долине, которую еще предстояло преодолеть, гитлеровцы вновь окружили нас. Освещая долину ракетами, они открыли прицельный пулеметный огонь с высот, окружавших долину. И мы вновь были прижаты к земле.

Тогда разведчик Юрий Михеев попросил приготовить ему связку гранат — необходимо было уничтожить блиндаж, расположенный на склоне высоты. Мы отдали товарищу всю «карманную артиллерию» — последние три гранаты, связали их, и он пополз к блиндажу. Враги заметили разведчика и сосредоточили на нем сильный пулеметный огонь. Юрий был ранен, но продолжал ползти. До блиндажа оставалось не больше 20 метров, когда он уже не мог двигаться вперед. Тогда, собрав последние силы, Юрий поднялся под пулеметным огнем и бросил связку гранат. Блиндаж был взорван. Когда мы подбежали к блиндажу, Юрий лежал, сраженный пулеметной очередью.