Анджей Зауха - Москва Норд-Ост

Из нескольких воспоминаний следует, что бойцы «Альфы» еще в ходе штурма срывали с себя противогазы, потому что они им мешали. Выносили потерявших сознание заложников уже без противогазов, хотя зрительный зал еще был полон газа. Некоторые из них получили отравления, у кого-то началась рвота. Чтобы скорее проветрить театр, «альфовцы» разбили окна, которые и так были посечены пулями и осколками гранат, сорвали плакат «Норд-Ост», висевший на фронтоне здания. Внутри открыли все двери, саперы разминировали взрывные устройства.

Кто-то из спецназовцев шутки ради вложил в руки Бараеву неизвестно откуда взявшуюся бутылку коньяка «Хеннесси». А может, сделал это какой-то пропагандист из ФСБ? Во всяком случае, впоследствии российские правительственные телеканалы показывали снимок Бараева с бутылкой и объясняли, что во время штурма этот радикальный исламист напивался в баре.

Проблема заключалась только в одном - бутылка была запечатана и жутко пыльная. Те же каналы показывали пол театрального фойе, усыпанный шприцами, и комментировали: террористы были наркоманами.

Еще в тот же день вечером Путин встретился с отрядом «Альфа», каждому пожал руку и выпил с ними за успех.

Но если можно сказать, что первая часть операции действительно увенчалась успехом, то дальше в театре и вокруг него воцарился традиционный российский балаган, который стал причиной смерти многих заложников. Никто из них так и не узнал, что был спасен.

Прогремели последние выстрелы и взрывы. В театре и вокруг него воцарилась тишина. Было субботнее утро, без нескольких минут шесть. Казалось, штурм уже закончился, но еще примерно четверть часа ничего не происходило. Что в это время делали саперы и специалисты спецслужб внутри здания? На этот вопрос мне не удалось ответить. Многие участники операции считают, что в связи с опасностью взрыва, спасателей и врачей вызвали только после того, как убедились, что театр не взлетит на воздух.

Один из спасателей, Максим, который просил не называть его фамилии, рассказал мне, что стоял в нескольких метрах от Дома культуры и ему казалось, что ничего не изменилось. Террористы все еще удерживают заложников, и никакого штурма не было. Но так только казалось, он уже несколько часов знал, что будет штурм, но не мог понять одного, почему они в бездействии стоят здесь, вместо того чтобы спасать людей. Максим служил в элитарном отряде «Лидер», который был в подчинении у Министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС). Хоть в случае катастроф и природных катаклизмов они всегда были на передовой, в то утро никто очень долго не давал им никакого приказа включиться в операцию.

Высокий, худощавый двадцатилетний парень, со светлыми волосами и голубыми глазами только срочную службу в армии, до гражданки ему осталось чуть более двух недель, когда чеченские террористы захватили театр на Дубровке. В России на срочную службу ребята идут не только в танковые войска, во флот или десант, короче говоря, не только под крыло Министерства обороны, но и в структуры других министерств, так называемых силовых. Одним из них является МЧС, располагающее такими прекрасно обученными спасательными отрядами, как «Лидер».

- Это что-то вроде спасательного спецназа, рассказывает Максим. - Нас бросали туда, где было хуже всего и тяжелее. Мы были в июне 2002 года в Ставрополе во время наводнения, где утонуло несколько тысяч человек (официально - сто две жертвы, эвакуировано сто пятьдесят тысяч человек), и на космодроме Байконур, где в мае 2002 года упало одно из перекрытий монтажного блока (погибло семь рабочих).

Часть, в которой служил Максим, располагалась практически в Москве, в районе Теплый Стан. Когда террористы заняли театр, руководство «Лидера» отобрало из специализированных отрядов (Максим был в отряде верхолазов) наиболее опытных бойцов, всего двадцать пять человек, и перебросило эту группу в район театра. Спасателей разместили в спортивном комплексе на Шоссе Энтузиастов, в двадцати минутах езды от театра.

- Вначале командование сообщило нам, что штурм планируется в ночь с четверга на пятницу, - рассказывает Максим. - Но поскольку не всё успели подготовить, штурм перенесли. Следующей ночью нам сообщили, что атака начнется в шесть утра.

Максима и его товарищей подняли по тревоге. За окнами стояла темная ночь, было что-то около четырех утра. Двадцать пять парней вскочили на грузовик и отправились в сторону театра. Остановились возле театра на небольшом газоне и получили приказ выгрузить все спасательное оборудование, даже альпинистское снаряжение Максима. Все спасатели были в полном снаряжении, что подтверждает мысль о том, что оперативный штаб операции, под командованием которого были и спасатели, всерьез считался с вероятностью взрыва театра террористами. Ведь Бараев хвастался, что напичкал театр двумя тоннами взрывчатки, это могло быть правдой.

- Мы были готовы на все, так как нам никто не сказал, чего можно ожидать, - рассказывает Максим. - Потом нам это только мешало выносить людей. Не успели мы закончить приготовления, как в здании началась стрельба - десантники бросились на штурм за полчаса до намеченного срока!

Максим видел, как через главный вход в театр вбегают люди в камуфляже, с пулеметами - может, бойцы «Альфы», а может, простых спецподразделений милиции, которые должны были прочесать помещения театра в поисках укрывающихся там террористов. Потом на пятнадцать - двадцать минут установилась полная тишина. Хотя Максим точно не знает, с трудом вспоминает, сколько времени продолжались отдельные этапы спасательной операции.

Только после шести утра перед входом началось какое-то движение. Два человека в мундирах и касках, с автоматами в руках вышли через стеклянные двери, волоча по земле судорожно изогнутое тело террориста в грязном камуфляже. Вероятно, труп террориста лежал в проходе, недалеко от входа, поэтому его вытащили, чтобы не мешал в проведении спасательной операции. Неожиданно труп выскользнул из рук одного из солдат, и тот споткнулся о ногу террориста. Выругался, наклонился, и они снова потащили тело в сторону небольшой веранды перед главным входом в здание. С размаху бросили скрюченное тело в грязь и вернулись в помещение. Только тогда Максим с товарищами получили приказ войти в театр. Кроме них в театр вошли и другие спасатели - Центроспас и отряд МЧС из подмосковного Ногинска. Заложники были к этому моменту без сознания уже сорок минут.

- Страшно было, мне казалось, что в любую минуту может произойти взрыв, - вспоминал через несколько месяцев Максим, потягивая за столиком кафе нефильтрованое пшеничное пиво. - Когда мы вошли в холл, везде была масса крови, кровью были забрызганы полы и стены, лестницы на верхние этажи. Страшное зрелище. О газе нас никто не предупредил. Я его почувствовал только внутри, когда мы вошли в зрительный зал, -резкий, жгучий вкус в горле, горечь во рту. Не успели газ выветрить, а нам, естественно, не дали никаких противогазов или хотя бы масок.