Анджей Зауха - Москва Норд-Ост

В комнате, где шла репетиция, так же как во многих других помещениях театра, имелся громкоговоритель внутренней связи, позволяющий следить за тем, что происходит на сцене. Но, как всегда перед репетицией, его выключили. В репетиционном зальчике было еще пианино, вешалка с костюмами, доска, похожая на школьную, на которой можно было рисовать мелками.

- Мы сидим вокруг магнитофона, как вдруг открывается дверь, а это буквально в метре от нас, и входит человек в маске, камуфляже и с автоматом, - вспоминает Лобанков. - С одной стороны, это было абсолютно неожиданно, а с другой - совершенно не страшно, потому что он по-русски очень спокойно сказал: «Дети, вставайте и выходите». Сказано было так сдержанно, что никто не испугался. Дети посмотрели на меня, а у меня в голове молнией проносятся мысли. Что ж, у нас в стране люди привыкли к терактам, несколькими днями раньше взорвалась бомба под «Макдональдсом». Мне подумалось, что «Норд-Ост» - мероприятие серьезное, существует угроза теракта, нужно эвакуировать всех, а операцию проводит ОМОН. Они тоже ходят в таких же масках, в камуфляже и с автоматами на шее. Я сказал детям: «Наверное, так надо, быстренько выходим!» Они встали, начали выходить, а я выключаю магнитофон, собираю кассеты и тут еще раз бросаю взгляд на вошедшего человека - и в прорезях маски вижу характерные черты «черного». Точно, не русского. Тогда мелькнула мысль - а может, конкуренция на нас «наехала»? А может, обычный грабеж? В кассе должно быть много денег за билеты.

Невероятно, но эта мысль успокоила Лобанкова - обычные бандиты, пришли ограбить театр. Большой опасности нет - попугают немного зрителей и все рассосется. Поэтому хореограф, высокий, худощавый мужчина с гибким телом танцора, так спокойно пошел вслед за детьми. Несколькими шагами преодолел расстояние от дверей репетиционного зала до входа на балкон. И там понял, что дело не шуточное.

- Когда я вошел на балкон, увидел полный зал людей, все с руками за головой, - вспоминает Лобанков. - В проходе между рядами - террористы, один из них бьет кого-то прикладом автомата, видно не подчинился приказу, а остальные наблюдают, как двое наших актеров тащат что-то по этому проходу. В первый момент подумал - тело! Кого-то убили!!! Но потом оказалось, что это огромная голубая сумка с бомбой. Они ее вдвоем еле тащили. Стало ясно, что все это всерьез.

Актеры дотащили сумку с бомбой до середины балкона и там положили на кресло. Вторую сумку оставили в партере, точно в центре зрительного зала, на кресле в девятнадцатом ряду. Несмотря на сидящих вокруг заложников, террористы могли в любой момент подойти к ней - дело в том, что в зрительном зале в каждом ряду, с первого по восьмой включительно, отсутствовало по три кресла. Таким образом, возник небольшой коридорчик, ведущий от сцены до девятого ряда; обычно это облегчало зрителям проход к своему месту, а на этот раз помогло террористам расположить бомбу в идеальном для их целей месте.

Кроме этих двух фугасов террористы заложили взрывчатку на сцене, прикрепив ее к спинкам двух стульев. Бомбы напоминали продолговатые подушки, обернутые пластиком и тщательно опоясанные прозрачным скотчем. Такую же бомбу прикрепили к стене за зрительным залом, под балконом. Марк прекрасно помнит, что чеченцы называли ее «МОН-50».

«МОН-50» - это крайне опасная российская войсковая противопехотная мина, напоминающая слегка вогнутую прямоугольную коробку. Взрыв имеет направленный характер. Мину обычно ставят в траве на небольшой треножник или вешают на дерево. Взрывчатка в мине с одной стороны прикрыта слоем металлических осколков и шариков. Именно этой стороной мина повернута в том направлении, откуда может появиться предполагаемый противник. В момент взрыва шарики летят на расстояние нескольких десятков метров, но только в одном направлении - в сторону противника.

Таким же образом должна была действовать и чеченская «МОН-50». Пластид был засыпан слоем подшипниковых шариков, все это было обернуто прозрачным пластиком и туго стянуто прозрачной липкой лентой. Такой же лентой чеченцы прикрепили мины к спинкам стульев, слоем шариков в сторону зрительного зала.

Почти точно так же были устроены и «пояса шахидов» (шахид - мученик, погибающий за веру. - Авт.), которые носили на себе чеченки. Каждая бомба была изготовлена из взрывчатки и слоя шариков с наружной стороны. Каждая содержала от восьмисот граммов до двух килограммов пластида.

На интернет-сайте чеченских сепаратистов моджахеды Бараева гордо заявляли, что в зрительном зале находится две тонны тротила. Это была явная ложь. По официальным данным, опубликованным после взятия здания спецподразделениями, в зале было «всего» около ста двадцати килограммов взрывчатых веществ. Не меняет это того факта, что взрыв погубил бы всех заложников, а театр превратил в груду обломков.

Чеченцы поставили также на сцене канистру, предположительно с бензином. Неожиданно вспыхнувший пожар должен был окончательно уничтожить дом и заложников, исключая возможность какой бы то ни было спасательной операции.

Когда все бомбы были заложены, один из террористов бросил из партера на балкон конец веревки с узлами. Ее привязали к ножкам кресел. До конца не ясно, для чего нужна была эта веревка. Людмила Федянцева, насмерть перепуганная, крайне нервно на все реагирующая старушка, логопед детского сада в Марьино, решила, что на ней будут вешать заложников, - веревка висела буквально над ее головой.

Это, конечно, ерунда. Существует предположение, что веревка, в случае штурма здания, должна была позволить террористам по методу десантников моментально спускаться в партер или подниматься на балкон, чтобы перебрасывать силы на нужный участок, не прибегая к лестницам и коридорам. Но как окажется позже, это не чеченцы воспользовались веревкой, а хрупкий хореограф Галя Делятицкая и четырнадцатилетний Никита из детского ансамбля.

Войдя на балкон, Лобанков сразу заметил среди зрителей Галю, но сначала даже не смог с ней переговорить. Террористы посадили его на ближайшее свободное место, рядом с тринадцатилетней девочкой, ученицей частной московской школы, которая пришла в театр со своим классом. Это были места для школьников и студентов, билеты продавались по чисто символическим ценам. Вид террористов в масках, бряцание оружия и крики «руки за голову» довели девочку до истерики.

- Когда мы вошли, она плакала, не могла успокоиться, была в шоке, - говорит Лобанков. - Я стал ее успокаивать, и это мне помогло подавить собственные эмоции и прийти в состояние, когда разум спокойно и рационально анализирует ситуацию. Ведь если хочешь кого-то успокоить, ты сам должен быть абсолютно спокоен. Я стал с ней разговаривать, расспрашивать, откуда она, как ее зовут. Отвлекал ее внимание от происходящего вокруг. Ее звали Оля. Все время повторяла: «Они нас всех убьют». Я ей говорю: «Ну что ты? Зачем им нас убивать? Подержат немного, разберутся со всеми проблемами, как это часто бывает между противниками у нас в России, и отпустят всех». Я ее обнял, она все еще была напугана, но понемногу успокоилась.