Г. Польской - Тайны Монетного двора. Очерки истории фальшивомонетничества с древнейших времен и до наших дней

В начале августа 1927 года комиссар уголовной полиции фон Либерман в одном из берлинских банков арестовал Беккера, пытавшегося обменять фальшивые червонцы на марки. В данном случае действия германской полиции можно понять: фальшивые червонцы вредили не только Советскому Союзу, но и Германии, так как их меняли на марки. Страдала финансовая система Германии. А это уже другое дело.

От Беккера след привел к Садатерашвили, проживавшему тогда в Мюнхене. Полиция, появившаяся в доме, арестовала человека грузинской национальности. Однако в ходе допроса выяснилось, что это не Садатерашвили. Совершенно не догадываясь о том, что перед ними глава банды фальшивомонетчиков Карумидзе, они его отпустили.

Тут же, из уличного автомата, Карумидзе известил всех, мюнхенских сообщников о налете полиции, а затем уже из квартиры Садатерашвили позвонил во Франкфурт-на-Майне, где хозяин квартиры спокойно печатал деньги, и передал условный сигнал тревоги. Все разбежались кто куда, а Садатерашвили, прихватив пять клише, пытался покинуть город, но опоздал. Вскоре его арестовали.

; Обыск во франкфуртской типографии привел в изумление даже видавших виды полицейских. Здесь было найдено 120000 полуготовых червонцев, необходимые для их изготовления краски и оборудование, а также огромное количество бумаги, которой хватило бы на печатание 1200000 фальшивых червонцев.

Однако следствие, получившее на старте большое ускорение, неожиданно стало затухать. После того как за мелкой сошкой вроде Садатерашвили, Ракете и Беккера неожиданно стали всплывать куда более крупные фигуры, у следователей опустились руки. Как по команде, прекратилась утечка информации в печать, весь процесс расследования полностью затормозился.

Прошло почти два года. Так бы и забыли все о «подвигах» шустрых грузинских эмигрантов и их национал-социалистических дружков, если бы не пронесся слух, что судебные акты берлинской прокуратуры по этому делу один за другим были сфотографированы и отправлены заинтересованным в этом деле английским учреждениям. Вскоре стало известно, что при перевозке этих документов из Берлина в Мюнхен их выкрали, а затем переправили в Лондон, в адрес английской секретной службы. «Роте Фане», газета германских коммунистов, назвала фамилию вора. Им оказался прокурор доктор Васмунд!

Поразительная история! Она приобретает особую окраску, если вспомнить, как германское правительство ответило на законное требование Советского правительства, обеспокоенного появлением фальшивых червонцев, о том, чтобы советским представителям была предоставлена возможность ознакомиться с материалами расследования. Это естественное требование было отвергнуто.

Скандал стал разрастаться, и вместе с ним росло возмущение простых людей по поводу бессилия органов правосудия и той нарочитой секретности, с которой велось следствие. Неудивительно, что государственный прокурор потребовал быстрейшего завершения расследования дела и передачи его в суд.

И вот б января 1929 года в берлинском суде началось слушание этого дела. Не обошлось и здесь без скандала: за четыре дня до начала процесса совершенно неожиданно был уволен «по состоянию здоровья» прокурор, который не уставал до этого подталкивать «заснувших» следователей. Несмотря на то что шайка фальшивомонетчиков совершила уголовно наказуемое деяние, судебный процесс напоминал жалкий фарс: все было направлено на то, чтобы оправдать фальшивомонетчиков. А когда английский шпион Белл заявил на суде: «Мы вдохновлялись высокими германскими инстанциями», судья испугался, потребовал вывести публику, и дальше заседание шло при закрытых дверях.

Апофеозом этого балагана было, безусловно, выступление эксперта Дармштадского банка. Открытие, сделанное им, повергло в смущение даже видавших виды берлинских юристов. Суть его уникального выступления сводилась к следующему: так как по советским законам ввоз и вывоз червонцев запрещен, то на заграничных рынках деньги эти не должны быть. Но раз уж они появились усилиями этих достопочтенных господ, их нельзя принимать за валюту. А поэтому факт подделки червонцев не является уголовно наказуемым деянием, ибо речь идет не о подделке валюты, а о простой забаве, баловстве. Короче говоря, никого судить нельзя, поскольку нет никакого правонарушения.

Впрочем, «эксперт» пошел еще дальше. В связи с тем, утверждал он, что Карумидзе и Садатерашвили уже были однажды осуждены в царской России за фабрикацию фальшивых денег, то по германским законам их за одно и то же преступление наказывать второй раз нельзя. А посему всех обвиняемых надо выпустить и притом немедленно.

В феврале 1929 года издевательство над правосудием закончилось благополучно для фальшивомонетчиков: обвиняемых оправдали и выпустили на свободу. Рупор тогдашних властей газета «Правда» в номере от 9 февраля 1930 года писала: «Оправдательный приговор фальшивомонетчикам — это не только поощрение для всех врагов СССР. Это прежде всего — один из участившихся в последнее время симптомов перехода ответственных германских кругов на позиции явной враждебности по отношению к СССР».

Берлинский фарс поднял волну возмущения и в Германии. Ведь всем было ясно, что усилиями Карумидзе и его помощников готовилась экономическая диверсия против суверенного государства, с которым у Германии нормальные дипломатические отношения. Газета «Форвертс», например, писала 30 января 1929 года, что «подделка червонцев производилась с явной целью расшатать русскую валюту». С осуждением комедии, разыгранной в берлинском суде, выступили и некоторые видные промышленники и финансисты. Надвигающийся кризис всей финансовой системы Запада заставлял немецких капиталистов искать спасения от краха в заключении торговых договоров с СССР. История же с фальшивомонетчиками и их скандальное оправдание не могли создать атмосферу доверия в ходе торговых переговоров.

Вот почему летом 1930 года немецкий суд вновь извлек из архива уже начавшие покрываться пылью папки дела Карумидзе. Состоялся суд. Длился он более месяца. На столе перед судьей лежали 30 томов следственного материала. Среди вещественных доказательств были представлены и весьма громоздкие — 1146 килограммов превосходной бумаги с уже готовыми водяными знаками.

На скамье подсудимых находились: Садатерашвили, Беккер и его подручный Шмидт, Белл, Вебер. Отсутствовали Карумидзе и барон Штейнгель. Последний когда-то был личным секретарем Распутина и уже имел опыт в распространении фальшивых денег в России. Во время суда он находился во Франции и, по-видимому, с любопытством следил за всеми его перипетиями по газетам.

Суд привлек большое внимание немецкой общественности. На его заседания специально ходили представители рабочих коллективов крупнейших берлинских предприятий. Возмущенные антисоветскими инсинуациями некоторых подсудимых, в особенности Садатерашвили, рабочие не могли оставаться безучастными, и однажды после судебного заседания, когда Садатерашвили направлялся к выходу, они выразили ему свое мнение кулаками. С тех пор деятелей фирмы «Карумидзе и К0» стали усиленно охранять.