Г. Польской - Тайны Монетного двора. Очерки истории фальшивомонетничества с древнейших времен и до наших дней

И действительно, как об этом писала одна нью-йоркская газета в 1748 году, в стране образовался тесно сплоченный клан фальшивомонетчиков, «неких господ, числом не менее 500, которые рассеяны по всей колонии вплоть до Северной Каролины». Неудивительно, что из всей этой огромной армии преступников должны были выделиться один-два особо талантливых. Именно такими «королями фальшивомонетчиков» середины XVIII века были Оуэн Салливан и Сэмюэль Форд, прозванный казначеем трех провинций. Похождения Оуэна Салливана заслуживают того, чтобы о них рассказать подробнее.

…Холодным и дождливым утром 1 марта 1756 года в дремучем лесу северной части провинции Новая Англия появилась группа вооруженных всадников. Во главе ее был детектив из города Нью-Хейвен Элифалет Бичер. Рядом с ним ехал человек с испитым лицом. Его руки были крепко связаны за спиной веревкой. Кавалькада двигалась шагом по еле заметной скользкой тропинке. Миновав болото, она остановилась вблизи крутого холма.

«Здесь», — хриплым шепотом произнес пленный и кивнул в сторону трех густых кустов. Один из всадников спешился и, подойдя к кустам, отодвинул их в сторону. За маскировочными кустами виднелся огромный пень. Он был полый, и его так же легко сдвинули с места. Под пнем оказался скрытый ход в подземелье. Вся группа спешилась и с ружьями наготове спустилась в подземный туннель. Впереди шел полицейский с зажженной лучиной, а за ним Бичер. Перед дверью они остановились. Затем Бичер, быстро раскрыв ее, ворвался в комнату. Она была пуста. Дневной свет из большого окна, вырубленного в противоположном склоне холма, хорошо освещал все помещение. К удивлению Бичера, комната была отлично обставлена дорогой мебелью, в ней было тепло и сухо. Судя по всему, хозяин этого странного убежища покинул его совсем недавно. Оставив здесь засаду, Бичер повел отряд в ближайшее селение.

Одиннадцать дней его группа, к которой присоединились еще несколько человек, безуспешно обыскивала дома по всему графству Датчес. И вот 12 марта, выбившись из сил и уже потеряв надежду поймать преступника, отряд Бичера производил обыск в доме, где, как полагали, жил один из сообщников неуловимого Салливана. Однако и тут обыск ничего не дал. Бичер уже хотел уводить людей, когда под кроватью, на которой лежала больная женщина, увидел небольшой комок свежей грязи. Кровать вместе с лежащей на ней больной быстро передвинули в сторону. Здесь уже без труда обнаружили половицу, неплотно прилегающую к другим. Под ней оказался ход в подвал, из которого извлекли Оуэна Салливана, гравера и печатника, человека, изготовившего в течение 10 лет фальшиёых бумажных денег на огромную по тем временам сумму — 240 000 фунтов стерлингов!

Впервые о Салливане стало известно в 1747 году, когда его арестовали в Луисбурге за распространение фальшивых денег. Кое-как открутившись, он уехал в Бостон, где официально стал числиться золотых дел мастером. На самом деле он продолжал заниматься своим противозаконным бизнесом и весьма в нем преуспел. Однако болтливость его жены, слишком часто прибегавшей к горячительным напиткам, привела к тому, что Салливана неожиданно арестовали. При аресте в августе 1749 года у него на квартире нашли множество улик, в том числе и клише. В кармане камзола у Салливана было 30 фальшивых ассигнаций.

Коротая время в тюрьме, Оуэн Салливан между делом изготовил клише 40-шиллинговой ассигнации провинции Нью-Гэмпшир. Как это ему удалось сделать, до сих пор неизвестно. Непонятно также, как он смог передать клише жителю Бостона Джону Файрсервису, который обещал за это вызволить его из тюрьмы. Однако Файрсервис, получив клише, с таким увлечением занялся печатанием денег, что забыл о данном обещании. Все же ему пришлось вспомнить о нем, но уже в камере тюрьмы.

Салливан был признан виновным в изготовлении клише и приговорен к двум часам стояния у позорного столба и 20 ударам плетью.

После экзекуции Салливан дал себе слово быть осторожным. Покинув Бостон, он прибыл в Провиденс, где и изготовил отличное клише бумажной ассигнации провинции Род-Айленд. С большой осторожностью он подобрал себе несколько помощников, которым поручил распространение поддельных денег. Предупредил всех о том, что, если их схватит полиция, нужно все отрицать и уверять, что деньги настоящие и они знать ничего не знают и ведать не ведают о фальшивках. В этом случае судить будут только его одного.

В августе 1750 года банда Салливана попалась. Все, как и договорились, отрицали свою причастность к изготовлению фальшивок. Однако один из них — Николас Стефан — решил, что Салливан хитрит, и сознался, что распространял фальшивые деньги, изготовленные Салливаном. Таким образом он превратился в сообщника. Всех отпустили, а Салливана и Стефана отдали под суд, который приговорил их к клеймению, отрезанию ушей и заключению в тюрьму на длительный срок.

И тут начали происходить довольно странные вещи. Приговор в отношении Салливана формально был приведен в исполнение, а фактически… обе щеки его по-прежнему украшали рыжие бакенбарды, уши остались на месте, и вообще в тюрьме он жил, как на свободе. Более того, когда была назначена экзекуция над Стефаном, ему разрешили выйти из тюрьмы и лицезреть, как обрезают уши у «нарушителя конвенции».

Пусть никого не удивляют послабления властей в отношении Салливана. Уже в то время сила уголовного сброда, объединенного под руководством Салливана, была столь велика, что власти не случайно вежливо обошлись с этим закоренелым преступником.

Придя на площадь в сопровождении стражника, Салливан внезапно выхватил у него саблю, пробился к эшафоту и, угрожая оружием, потребовал, чтобы палач отрезал уши у бедного Стефана как подобает — до основания и заклеймил ему обе щеки. Публика встретила это требование гулом одобрения. Затем, убедившись в полном исполнении приговора, Оуэн Салливан скрылся. Его злосчастный стражник еще долго растерянно бегал после экзекуции по площади и кричал: «Салливан, Салливан». Однако после того, как джентльмены, покидавшие площадь, потребовали от него, чтобы он «прекратил пылить», стражник отказался от поисков.

Но случилось так, что буквально через несколько дней Салливан сам внезапно свалился в руки полиции, как спелый плод, и вновь предстал перед судом. На этот раз против него было выдвинуто обвинение не только в побеге, но и в самоуправстве при приведении в исполнение приговора над другим осужденным. Однако Салливан уже не стал ждать, когда его начнут клеймить по-настоящему.

Нужно сказать, что к тому времени в глухой части провинции Нью-Йорк, в графстве Датчес, сложилась своего рода «республика» уголовников, объединенных круговой порукой. А местные власти были настолько основательно подкуплены преступниками, что стояли за них горой. Именно сюда и прибыл тайком Оуэн Салливан.