Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека

О разрушительных последствиях антиалкогольной вакханалии писано-переписано. Неужели борьба с пьянством в России — заведомо проигрышное дело, изначально обреченное на провал? Возможны ли здесь перемены без специальных акций государства?

На Западе, где издревле алкоголь принимают на сытый желудок, что ослабляет воздействие хмеля на разум, определенная доля от «пьяных» денег направляется на отрезвление — антиалкогольную пропаганду, создание условий для лечения и реабилитации, утверждение здорового образа жизни. Развитые цивилизованные государства жестко контролируют поступление и расходование этой части средств, поддерживают и стимулируют деятельность разного рода благотворительных организаций и обществ, помогающих блюсти трезвость.

У нас же, где сложился поведенческий стереотип, ставящий питие на первое место, а закуску на второе, где в генах сидит символическое «занюхивание» корочкой хлеба, а то и рукавом, в силу чего последствия виновкушения несоизмеримы с западными, вмешательство государства в спаивание народа объявляется крайним идиотизмом, а сама антиалкогольная кампания — откровенно дегенеративной.

Критики «шуток Мишутки» и «Егоркиных ударов» зрят в корень. По их мнению, питейной политики как таковой, взятой изолированно, вне связи с большой политикой, существовать не может. Драконовские меры 1985–1987 годов потерпели крах по той причине, что не учитывали менталитет русского человека. Какой смысл в трезвой жизни, если сама жизнь в России не имеет смысла. Пьют от безысходности, причиняемой властями. Ни один народ в мире не зависит так от своих правителей, как русский. И все экспериментируют: князья, цари, императоры, генсеки, президенты, парламенты, премьеры. Каждый, въехав из Мухобойска в Кремль, считает своим долгом сломать прежнюю жизнь и объявить новую. Отсюда у людей никакой уверенности в завтрашнем дне, постоянное ожидание неприятностей, сумы да тюрьмы. За последние триста-четыреста лет ни одно поколение не жило спокойно, через каждое прокатывался безжалостный, чудовищный силы каток, приводимый в движение со сменой власти.

Приводят высказывание английского дипломата Дж. Флетчера, побывавшего в России во времена Бориса Годунова: «Чрезвычайные притеснения, которым подвергаются бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заняться своими промыслами, ибо чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие трудности) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания».

Во все времена россиянин не ждал ничего хорошего от Кремля. Власть постоянно корежила, ломала его жизнь, отбирала нажитое. Большевики вроде дали крестьянам землю, сказали — обогащайтесь, а потом самых трудолюбивых — в ГУЛАГ. Коллективизация, индустриализация, мобилизация, либерализация, ваучеризация, приватизация… Что ни новая верховная голова в Кремле — то новый разор, новые страдания для людей. Никогда смена власти не проходила безболезненно. Потому и пьют, просаживая последнее — все равно отберут. Под каким-либо предлогом. От государственного займа до борьбы с нетрудовыми доходами.

Пьянство станет презренным делом — реально, а не в административных распоряжениях или занудных проповедях — только в одном-единственном случае. А именно: когда власти перестанут относиться к своим гражданам как к подопытным кроликам. Когда люди почувствуют себя свободными членами гражданского общества.

Итак, значительная часть критиков антиалкогольной кампании 1985–1987 годов считает, что тогдашнее руководство страны должно было сначала взяться за политические и экономические реформы. Горбачев же самозабвенно вступил в борьбу не с причинами пьянства, а со следствиями. И натолкнулся на такое сопротивление, которого не ожидал. Как сказал по этому поводу один профессор, трехсотлетнее питие без закуски стало выражением особого российского самосознания и самопонимания, покончить с которым раз и навсегда мог пообещать разве что неуемный фантазер. Жаль, что он так и не понял: люди пьют не от того, что водки много, а от того, что жизнь такая.

Соломенцев, ты свою бочку выпил!

Откат начался уже в 1987 году.

Хотя еще в августе 1985 года Лигачеву была направлена записка о негативных последствиях командно-административного наскока на пьянство. Однако Егор Кузьмич пребывал в эйфории от сладостных его слуху докладов о «зонах трезвости», безалкогольных свадьбах, перепрофилированных на выпуск соков спиртзаводах и прочих не менее славных показушных делах изворотливого чиновного люда. Записка о фантастическом росте самогоноварения, о выпитых тоннах лосьонов и одеколонов, об исчезновении из продажи гуталина, который разбавляли водой и употребляли стаканами, не тронула сердце приверженца народной трезвости. Со Старой площади в течение двух лет раздавались грозные приказы: исключать из партии, выгонять с работы, строго наказывать за распитие спиртных напитков. Шла настоящая охота на умеренно и неумеренно выпивающих.

— С особой энергией и, я бы сказал, остервенением, — вспоминает бывший член Политбюро В. А. Медведев, — вели эту линию Секретариат и КПК при ЦК КПСС под руководством Лигачева и Соломенцева. Неоднократно обсуждая эти вопросы на своих заседаниях, устраивали суровые проборки руководителям областей и отраслей за недостаточно быстрое сокращение производства алкоголя. Я помню, что КПК наказал в партийном порядке и снял с работы одного из заместителей министра здравоохранения СССР за брошюру, написанную им еще до указа, в которой говорилось о культуре употребления алкоголя.

Нелестные воспоминания остались и у Н. И. Рыжкова:

— Лигачев с цековской вышки требовал от своих кадров — секретарей крайкомов, обкомов и республиканских ЦК — строжайших мер «по искоренению», а Соломенцев с вышки Комитета партийного контроля, который он возглавлял, карал непослушных. Секретари соревновались — кто больше магазинов закроет, кто быстрее заводы с производства вин на производство соков переориентирует. Останавливали запланированное строительство пивоваренных заводов, дорогостоящее импортное оборудование оставляли ржаветь на свалках. Сердце захватывало от горечи и бессилия что-либо исправить, остановить, остеречь…

Все ли плохо было в той печально памятной кампании? По мнению Лигачева, далеко не все:

— Имели место и положительные результаты. Резко сократилась преступность, увеличилась продолжительность жизни, снизилась детская смертность, повысилась рождаемость. Много было хороших и добрых писем от народа в адрес руководства страны, начавшего антиалкогольную кампанию. Особенно от женщин. Потому что, как говорят, сколько мужьями выпито водки, столько детьми и женами пролито слез…