Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека

В Зубалове провели всю зиму сорок второго — сорок третьего годов. Жизнь была разгульной и пьяной. К Василию приезжали его многочисленные друзья — летчики, спортсмены, артисты. Нередко с подружками. Сутками гремела радиола, салютовали пробками в потолок батареи бутылок с шампанским. Впечатлительная Светлана во все глаза рассматривала мир неизвестных ей прежде взрослых людей — сливок столичной богемы.

Этого человека привез в Зубалово брат Василий. Был конец октября сорок второго года. Светлана родилась в феврале двадцать шестого. Считайте, сколько было ей, гимназистке, когда на ее жизненном пути встретился мужчина, которому уже тогда исполнилось сорок лет. Он приходил к школе, где она училась, и стоял в подъезде соседнего дома, ожидая, когда она выйдет на улицу. Она знала, что он наблюдает за ней, и у нее радостно сжималось сердце.

Алексей Яковлевич Каплер был известным драматургом и киносценаристом, лауреатом Сталинской премии. Знаменитые фильмы «Три товарища», «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», «Котовский», «Она защищает Родину» снискали ему громкую славу. Падкий на лесть Василий Сталин согласился стать военным консультантом его нового фильма о летчиках и сразу же предложил обмыть это предложение.

Обмывали в Зубалове. Хмельной Василий вдруг подозрительно уставился на Каплера, переспросил, действительно ли тот собирается снимать фильм об авиации. Мол, с таким же предложением к нему уже обращались Константин Симонов, Роман Кармен, Михаил Слуцкий, но что-то у них не движется. Каплер заверил, что у него, в отличие от других собратьев по ремеслу, самые серьезные намерения.

Об истинных намерениях маэстро остается только гадать, но дальше шумных застолий с обильными возлияниями дело не двинулось. Во время первого приезда в Зубалово Василий представил кинодраматургу свою сестру. Маэстро галантно раскланялся и пригласил всех присутствовавших в Гнездниковский переулок, где покажет фильмы, которые непременно понравятся его новой очаровательной знакомой.

Приглашение было принято. И вот дочь коммуниста номер один с веселой компанией нагрянула в просмотровый зал Комитета кинематографии в Гнездниковском и впервые в жизни смотрит американский боевик с герлс и чечеткой. Светлане, как потом она вспоминала, фильм не понравился, и тогда маэстро пообещал показать ей «хорошие» фильмы по своему выбору. И точно, в следующий свой приезд в Зубалово он привез кое-что из Диснея.

Первая искра пробежала между ними на ноябрьские праздники. К Василию, как всегда, приехало множество народа. К. Симонов пожаловал с Валентиной Серовой, Б. Войтехов с Целиковской, Р. Кармен с женой, знаменитой московской красавицей Ниной, на которую потом положит глаз Светланин любвеобильный братец. Сверкали золотые звезды Героев Советского Союза на парадных мундирах молодых летчиков-асов.

Застолье было веселым и шумным. Девочка-подросток смотрела на военных, прибывших с фронта. Они могли погибнуть там в любую минуту, смерть подстерегала их на каждом шагу, потому позволяли себе расслабиться, откровенно наслаждаясь спокойными, беззаботными минутами.

После обильного виновкушения начались танцы. К Светлане неожиданно подошел Каплер:

— Вы танцуете фокстрот?

Девочка-подросток зарделась. Она была одета в новое платье, специально сшитое у хорошей портнихи к этому праздничному вечеру. Это было ее первое «взрослое» платье. К нему она приколола мамину гранатовую брошь. На ногах были полуботинки без каблуков. Этакий смешной цыпленок. Но кавалер был опытным сердцеедом.

— Что вы невеселая сегодня? — спросил он.

Любая женщина восприняла бы этот вопрос как банальный ход светского ловеласа. Но ведь его даме было всего шестнадцать с половиной лет. И она начала говорить обо всем — как ей скучно дома, как неинтересно с братом и родственниками, о том, что сегодня десять лет со дня смерти мамы, и никто не помнит об этом.

Кавалер слушал внимательно. У него был редчайший дар — делать вид, что ему ужасно интересны все подробности, все переживания рыжеволосой десятиклассницы.

С той шумной вечеринки и началось. Вскоре Светлана узнала о его обиталище — номере в нетопленой гостинице «Савой», где собиралась на дружеские пирушки московская богема. Он давал читать ей машинописные переводы романов Хемингуэя, Олдингтона, других модных западных авторов, не издававшихся в СССР. От него она узнала о запрещенных стихах Ходасевича, Гумилева, Ахматовой и прочла их. Нередко приносил «взрослые» книги о любви, что было крайне небезопасно, поскольку Светлана не достигла совершеннолетия.

После, вспоминая роль Каплера в своей жизни, Светлана признавалась, что он сильно повлиял на ее мировоззрение. Она впитывала каждое его слово, и они находили у нее отзвук. Он раскрывал перед ней совсем иной мир искусства, преподносил совсем иные ценности. Тогда в Москве громким успехом пользовался спектакль по пьесе А. Корнейчука «Фронт». Каплер отозвался о нем пренебрежительно: мол, искусство там и не ночевало. Зато превозносил все западное, что дало повод Сталину обвинить соблазнителя еще и во вредной идеологической обработке своей малолетней дочери.

Связь единственной дочери-десятиклассницы с сорокалетним бабником не укрылась от Сталина. Встреча в пустовавшей квартире брата Василия возле Курского вокзала, которая состоялась двадцать восьмого февраля сорок третьего года, в день семнадцатилетия Светланы, стала для любовников последней. Через двое суток взбешенный Сталин, узнав, что произошло в квартире возле Курского вокзала, ворвался рано утром в комнату дочери, которая собиралась в школу.

— Где, где это все? — в ярости едва выговорил он. — Где все эти письма твоего писателя? Мне все известно! Вот твои телефонные разговоры — вот они, здесь! — он похлопал себя по карману. — Твой Каплер — английский шпион, он арестован!

— А я люблю его! — в запальчивости выкрикнула Светлана. Ее телефонные разговоры с Каплером записывались! Бедная няня — Светлана обманывала ее, называя Каплера Люсей. Простодушная старушка думала, что Светлана разговаривает с подружкой.

— Любишь? — переспросил отец и залепил дочери две пощечины — впервые в жизни. — Ты бы посмотрела на себя — кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!

Дочь отдала отцу все письма и фотографии Каплера, его блокноты, наброски нового сценария, какого-то заумного рассказа.

— Писатель! — презрительно фыркнул он, прочитав груду бумаг, изъятых у дочери. Это она услышала, когда вернулась из школы и ей передали, чтобы зашла к отцу. — Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!..

Как потом она вспоминала в своей книге «Двадцать писем к другу», отца раздражало больше всего, что Каплер был евреем.