Сергей Кремлёв - Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

Вечером 7 ноября 1918 года автомобиль германской делегации под белым флагом пересек линию фронта. Немцев посади ли в спецпоезд, и утром они уже подходили к штабному вагону маршала Фоша на станции Ретонд в Компьенском лесу. Фош руки им не подал и с отсутствующим видом полюбопытствовал:

— Чего вы хотите, господа?

— Мы хотим получить ваши предложения о перемирии.

— О, у нас, — Фош издевательски развел руками, — у нас нет никаких предложений такого рода. Нам очень нравится продолжать войну.

— Мы считаем иначе. Нам нужны ваши условия прекращения борьбы.

— Ах, так это вы просите о перемирии. Это другое дело.

Компьенское перемирие ещё не было подписано, а его условия уже ориентировали Германию на вражду с новой Росси ей. Статья 12-я предусматривала, что германские войска должны покинуть русскую территорию только тогда, когда «союзники признают, что для этого настал момент, приняв во внимание внутреннее положение этих территорий».

Если кому-то было что-то непонятно, то публичные комментарии к «14 пунктам», с которыми Вильсон выступил в Нью-Йорке 27 сентября 1918 года, все объясняли вполне определенно.

6-й пункт из 14, «озвученных» их «автором» еще 8 января, касался России: «Урегулирование всех затрагивающих Россию вопросов, которое обеспечит России самое полное и свободное сотрудничество других наций в предоставлении ей беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять не зависимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики».

О том, как США и «другие нации» «помогали» нам сделать свой свободный выбор в гражданскую войну, можно написать отдельную книгу.

А можно просто сообщить о том, что Вильсон прокомментировал 27 сентября 6-й пункт так: все белогвардейские правительства на территории России должны получить помощь и признание Антанты; Кавказ — это часть проблемы Турецкой империи; Средняя Азия должна стать протекторатом англосаксов; в Сибири должно быть отдельное правительство, а в Великороссии — новое (то есть не советское).

У народов России на эти американские комментарии был взгляд, отличающийся от вильсоновского.

В Германии же 9 ноября установилось правительство, с Вильсоном согласное, под «руководством» правого социал-демократа Эберта. Рано утром 11 ноября условия перемирия бы ли подписаны. В честь такого события в 11 часов в Париже прогремел артиллерийский салют в 101 залп.

А 13 декабря 1918 года в Париж на «мирную» конференцию прибыл из Вашингтона главный «миротворец».

Правда, до того как «умиротворить» Европу и мир, предстояло решить вопрос с Германией. Хотя немцы и не очень-то дружно вели дело к социалистической республике, но «краснела» Германия быстро.

И в начале 1919 года в Берлин со срочным заданием направляются офицеры Его Королевского величества. Облегчало им жизнь только то, что в самой Германии оказалось просто найти желающих помочь. Вчерашние враги объединили усилия, и 15 января 1919 года цель была достигнута: в Берлине зверски убили Карла Либкнехта и Розу Люксембург. Проблем у Капитала в Германии сразу поубавилось.

Вскоре все и вообще пошло на лад. 6 февраля в Веймаре открылось Национальное учредительное собрание, а 13 (дату опять-таки выбрали такую то ли случайно, то ли намеренно) февраля Шейдеман там же сформировал первое правительство «веймарской коалиции».

Началась бесславная и бездарная история Веймарской республики.

А в Париже 18 января в зале Министерства иностранных дел Франции на Кэ д'Орсэ речью французского президента Пуанкаре открылась Парижская мирная конференция. Француз сразу же выдвинул идею расчленения Германии на ряд мелких государств. Французским патронам Пуанкаре и Клемансо явно хотелось повторить давнюю историю Вестфальского мира 1648 года, завершившего Тридцатилетнюю европейскую войну и закрепившего раздробленность Германии. Конечно, это были пустые мечтания — ни Лондон, ни Вашингтон такой вариант не устраивал.

Зато их устраивало и радовало другое… Посол Англии в Париже лорд Берти записал в своем дневнике: «Нет больше России! Она распалась. Если только нам удастся добиться не зависимости буферных государств, граничащих с Германией на Востоке, т. е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т. д., то, по мне, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку».

Заметим, читатель, что английского лорда особенно заботило то, как бы отгородить «санитарным кордоном» Россию не просто от Европы, а именно от Германии. В геополитике этот лорд явно знал толк! Но и Дядя Сэм ему, нужно сказать, не уступал. За океаном тоже хорошо понимали, как Россия потенциально опасна для интернационального Капитала.

Поэтому её и пытались нарезать на куски, как ветчину перед сытным обедом.

Ещё 23 декабря 1917 года Клемансо, Пишон и Фош от Франции, лорды Мильнер и Сесиль от Англии заключили тайную конвенцию о разделе сфер влияния в России: Англии — Кавказ, Кубань, Дон; Франции — Бессарабия, Украина, Крым.

США формально в конвенции не участвовали, хотя фактически держали в руках все нити, особо претендуя на Сибирь и Дальний Восток… Они рассчитывали и на общую гегемонию, и на конкретную добычу.

Географическая карта, подготовленная госдепартаментом США для американской делегации на Парижской конференции, показывала это со всей наглядностью графического документа: Российское государство занимало там лишь Средне русскую возвышенность.

Прибалтика, Белоруссия, Украина, Кавказ, Сибирь и Средняя Азия превращались на «госдеповской» карте в «самостоятельные», «независимые» государства.

Графическая иллюстрация сентябрьских комментариев к январским «мирным» пунктам получалась хоть куда! Иллюстрировала она и еще одно обстоятельство: Америка всерьез стала рассматривать себя как вершительницу судеб мировой цивилизации. Ничем иным нельзя было объяснить то, что она замахивалась на будущее громадной, потенциально первой — первой не в силу внешних захватов, а в силу внутреннего развития — мировой многонациональной державы.

Екатерина Великая называла нашу Родину Вселенной, а психопатичный американец-профессор, поставленный в президенты, намеревался послать (вдумайся, читатель!) в революционную Россию отряды из молодежных христианских ассоциаций «для морального обучения и руководства русским на родом»!

Независимо от реализуемости этих претензий можно было сказать, что в искусственной истории искусственной американской империи началась новая эпоха мирового держимордства.

Пройдут почти семьдесят лет реальной истории, и американский историк Артур Шлесинджер-младший в книге «Циклы американской истории» напишет: «Мы беззаботно применяем выражение „конец невинности“ к тому или иному этапу американской истории. Это вполне благозвучная фраза — в тех случаях, когда за ней не скрывается пагубное заблуждение. Сколько раз нация может потерять свою невинность?»