Олег Гриневский - Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной

А через день во всех центральных газетах появился странный некролог. Хотя С. К. Цвигун был членом ЦК КПСС, его не подписали, как это было принято в таких случаях, первые лица партии и государства — Л. И. Брежнев, М. А. Суслов и А. П. Кириленко.

Это был сигнал — «наверху» покойным не довольны. И после похорон, не успела еще семья отойти от шока, как ее выселили с госдачи. Мидовским ближневосточникам, сотрудникам его сына, пришлось помогать срочно перевозить вещи. В моем доме на стене висят могучие рога оленя. На них надпись: «НРБ. Витошко. 25.Х.1976. С. Цвигун». Их со слезами на глазах отдал мне его сын:

— Возьмите, пожалуйста. Мне их некуда повесить. А надпись можно стереть.

Я сказал, что стирать не буду. Так они и висят.

Таинственная смерть Цвигуна и необычный некролог сразу же вызвали волну слухов и домыслов, на которых нет ответа и по сей день. Одни говорят, что он был неизлечимо болен раком, другие — что слишком смело и отважно боролся с коррупцией, а третьи — что сам брал взятки по-крупному и попался.

Наиболее распространена была гулявшая по Москве версия, что у известной дрессировщицы львов Ирины Бугримовой пропали бриллианты. Их обнаружили на квартире другого циркача Бориса Буряце по кличке «Цыган» — любовника Галины Брежневой. Когда его арестовывали, он предупредил — замешана дочь Генерального.

В кремлевских верхах это вызвало шок и «крайним» сделали Цвигуна. Почему не уберег? — шли попреки с одной стороны. Надо покончить с этим копанием в грязном белье, шли требования с другой стороны. Причем эти требования шли от самого Суслова. Но как покончить он не говорил, а что должен был сделать для этого зампред КГБ, нетрудно догадаться.

Поэтому Цвигун был поставлен перед нелегким выбором. Однако он избрал свой путь — после нелицеприятного разговора с Сусловым поехал на дачу и застрелился.

А другая версия — медицинская. Цвигун, как утверждает начальник кремлевских больниц Е.И. Чазов, передавал Брежневу запрещенные врачами успокаивающие лекарства. Андропов предупредил своего зама: смотри, если случится что, спать потом не будешь. И тут, в январе, после приема вроде бы безобидного ативана, переданного Цвигуном, у Брежнева стала развиваться астения в тяжелой форме.

Прошла неделя, и 25 января от обширного кровоизлияния в мозг умер главный идеолог КПСС М.А. Суслов. На протяжении последних пятнадцати лет он был там вторым человеком и играл роль своего рода балансира, нейтрализуя, как говорил М. С. Горбачев, «противостояние различных сил» в партии.

Его смерть впервые обозначила скрытую борьбу двух соперничающих группировок в советском руководстве — Ю. В. Андропова и К. У. Черненко: кто из них станет наследником Л. И. Брежнева? После печального инцидента в Ташкенте в марте 1982 года, когда на Генерального секретаря обвалились леса в сборочном цехе на авиационном заводе, он с трудом говорил и еле двигался. Но немощный Генсек не спешил с выбором преемника. А в правящей верхушке шло невидимое простому глазу перетягивание каната. На первых порах даже казалось, что побеждает Черненко. Андропов оставался на своем прежнем посту — председателя КГБ, а Черненко начал было исполнять обязанности главного идеолога партии.

Однако внутри Политбюро и Секретариата ЦК КПСС у Черненко серьезной опоры не было. Его поддерживали лишь Н. А. Тихонов и В. В. Гришин. Особняком стоял А. П. Кириленко, который сам метил в Генсеки, но находился уже в полном маразме. Поэтому опорой Черненко были аппарат ЦК — прежде всего вездесущий общий отдел и так называемая «днепропетровско-молдавская мафия», которая имела примерно 100 мест в ЦК.

Но в середине марта Черненко сам слег в больницу и всеми делами стал все более решительно заправлять Андропов. Его твердо поддерживали Устинов, Громыко, Горбачев и силовые ведомства — КГБ и армия. Однако время шло, и только в начале марта Брежнев сказал ему, чтобы он готовился к переходу в ЦК. На майском Пленуме ЦК КПСС Андропов был избран секретарем ЦК и переехал с Лубянки на Старую площадь в кабинет Суслова. Теперь он находился в положении, которое делало его наиболее вероятным наследником Брежнева.

Однако туман неопределенности так и не рассеялся. Долгое время было неясно, кто будет вести заседания Секретариата ЦК, а в руководстве КГБ происходили непонятные перестановки. Но главное, оба претендента к тому времени были уже смертельно и неизлечимо больны. У Андропова не работали почки, а у Черненко отказали легкие. Поэтому определяющим фактором в советской жизни стала медицина.

Три проблемы отрывали советское руководство от похоронных дел весной 1982 года. И все три коренились в этом беспокойном, забытом Богом Ближнем Востоке.

Первой была война между Ираком и Ираном. Период равновесия заканчивался, а победа любого из этих государств грозила коренной дестабилизацией обстановки у южных границ СССР. Что предпринять?

Второй была головная боль по поводу ситуации в Ливане, которая грозила перерасти в новую войну на Ближнем Востоке. Ее жертвами неизбежно оказались бы советские друзья и союзники — Сирия и ООП. Как их спасать?

И, наконец, третьей проблемой были непрекращающиеся столкновения между Северным и Южным Йеменом, которые опять таки грозили перерасти в войну. Первый считался «союзником, идущим по пути социалистического развития», а второй — просто дружественным государством. Но эта война могла привести лишь к тому, что на Ближнем Востоке у Советского Союза появились бы новые враги. Как предотвратить это?

А о ближневосточном урегулировании говорили тогда больше для проформы: пути к нему были плотно перекрыты. Но больше всего в начале 1982 года беспокоила ситуация на ирако-иранском направлении.

Еще за год до этого, 28 февраля 1981 года советский посол в Багдаде А.А. Барковский докладывал в Москву, что на протяжении всего 500-километрового фронта с Ираном шли мелкие позиционные бои. В ряде районов иранцам удалось потеснить иракские части и выйти к государственной границе. Но это объяснялось плохой погодой — шли проливные дожди, а на севере снег, что не позволяло иракскому командованию использовать танки. Однако дожди кончились, настало лето, а затяжная война с переменным успехом продолжалась.

Советские военные советники в Ираке жаловались, что причины неудач не в погоде, а в неумелом командовании. С самого начала иракцы совершили непростительную ошибку: остановили наступление, когда перед ними были разрозненные пограничные отряды, и две недели стояли и ждали неизвестно чего. Это дало возможность противнику подтянуть резервы, а на ряде участков перейти в контрнаступление.