Газета День Литературы - Газета День Литературы # 89 (2004 1)

Морозной тоскою прелой

Я ночи обмыла раны

Небытия пределом

Фонарных столбов дрожанье

Под схватку рубцов в огнях

На встречных лбах — расставанье

Отсвечивает меня

И в снеге слоновой кости

Рукой разгребала кровь

Земля не простит, не спросит

Зачем мне глаза богов

Невидящие живое

Зачем я пришла туда

Где души вскрывают боем

Сургучом свинца со лба

* * *

Когда закончатся все ртутные туманы

В моих бумажных рыхлых небесах

Я выверну погрешности карманов

И покажу что руки без греха

Когда болезни жестко и трусливо

Уйдут из тела, словно из одежд

Я вымолю все почести Годивы

И обрету все площади надежд

И город не уместится на птицах

Несущих в вышину его гранит

Когда на улицах останутся молиться

И тишина снегами зарябит

Когда вязь неба унесет ветрами

И атмосферы хлынут как река

Я разобьюсь под детскими руками

Стеклянною пещеркой мотылька

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Тени, хмурые ели

Тени погоду съели

Бродят в ночной усталости

Мальчики, накачанные старостью —

Забавы и сломы века

Жестокого человека

Сквозь взрытые тени — странное

Стотысячно безымянное

Бродит присохшим светом

Будущее планеты

* * *

Я хотела бы видеть цветы на твоих губах

Я хотела бы их целовать и срывать

Как мала моя просьба — пусть только цветут всегда

Я хотела бы знать что губы твои — весна

И глаза мои — жизнью напиты вдвойне

Потому что жила и цвела на войне

Потому что не знала что где-то ты

Мне оставишь такие живые цветы

Даже там было небо, но его никто не просил

Каждый траву густую и талые росы косил

Каждый слишком жестоким был в ласке своей

Это тоже война я тоже была на ней

Я хотела бы знать что на сердце твоем любовь

Больше страхов, смертей и даже цветов

Что мы вместе уснем на сплетенных снах

И истомах и вечности — губы и тело в пах

В пух и прах — назови ручейком, рекой

Всё равно я достану до млечных вершин рукой

Телом гибким которое хочет знать

Что на сердце твоем и моем одно — весна

ВЕРА ОКТЯБРЬСКАЯ

* * *

Светлое имя твое

Нежно в ладони возьму…

Не уронить бы…

В мрачных туманах снов

Голубизну небес

Не потерять бы…

Тихо шепчу: прощай…

Взглядом твоим дышу…

Не умереть бы…

* * *

Под темным покрывалом ночи,

В окне, раскрытом на восток,

Душа, разорванная в клочья,

Неясно тлела между строк…

Холодный ветер ныл и мучил,

И кровь по капле выжимал,

Волной огня безумно-жгучей

В тиски объятий зажимал;

И черный дождь хлестал жестоко;

Душили тучи; грызли сны, —

Скрывая где-то на востоке

Рассвет и проблески весны…

И полумертвая от боли,

Душа чуть тлела между строк…

Надеждой лишь, усильем воли

Роняла взгляд свой на восток…

* * *

Желтых листьев предсмертная вялость

Погружается в сон наяву.

Только я позабыла усталость

И могильный покой не зову.

Я иду, наступаю на лужи,

В бесконечное небо смеюсь,

И никто мне сегодня не нужен,

Ничего я теперь не боюсь!

Я иду, никому не мешаю,

Солнце, солнце, сильнее пали!

Я сегодня такая большая,

Как Земля, даже больше Земли!

Облака от меня уплывают,

Но за ними уже не гонюсь…

Я сегодня такая живая,

Что увидеть тебя не боюсь.

НОЧНОЙ СНЕГ

Над зимою — ночь. А над ночью — снег.

Белый снег, белый снег — смерть.

Человек уснул. Не разлепишь век.

Перестань же, метель, петь!

Всё вокруг мертво.

До утра мело,

Замедляя секунд бег…

И лицо твое было так бело,

Как вот этот ночной снег.

И трава мертва,

Но пришла весна,

Тут же белый налет стерт…

Только ты едва оживешь от сна —

Ты не так, как трава, мертв.

ПОЕДИНОК

Перчатка брошена в лицо Судьбы.

Обнажены сверкающие шпаги.

И я уже не сдамся без борьбы —

Мне хватит и уменья, и отваги.

Лови, Судьба, мой пламенный привет!

Другие пусть терзаются от лени

И молятся бессилию газет —

Я не желаю падать на колени!

Настороже — следит за взглядом взгляд —

Она и я. И пропасть под ногами.

В такие выси птицы не летят,

А мы стоим заклятыми врагами.

Мне не нужны ключи от городов,

Мне не нужны богатства и палаты!

Но за бездушность прожитых годов,

За жизнь свою я требую расплаты!

Я лишь себя себе хочу вернуть!..

Теперь я знаю тайну Злого Рока:

К ленивым, немощным Судьба жестока,

Но сильный сам свой выбирает Путь.

СЕМёН МАНКЕ

* * *

Тебя уберегу я, обещаю.

Пусть будет жить совсем невмоготу,

Ты прозвучишь от края и до края,

Былую набирая высоту.

И, как при наступающем приливе,

Потоком слов в залив моей души

Нахлынешь, — горький, строгий, шаловливый,

От немоты счастливо разрешив.

Сольюсь с тобой. Твоею частью стану,

Благословлю желанный этот миг,

Мой милый, мой любимый несказанно,

Мой русский, небом дышащий язык!

В ВОЕНКОМАТЕ

Была медкомиссия третьего дня,

И на сердце камень лежит у меня,

Да не оттого, что с повесткою, —

В скопленье по пояс разделанных тел

Случайно, случайно его разглядел,

И в мире не стало вдруг места мне...

Худесенький, слабый, сутулый чуть-чуть,

Росточком не вышел, и страшно-аж-жуть

Ему на конвейере, холодно...

Какая там армия, коли в быту

Затуркан за эту свою "мелкоту",

Какая там армия! Полноте!..

И тихо меня прошибает озноб,

И тихо стучится мне мысль об лоб,

И сердце сжимается горестно...

Погибнешь ты в детях, попомни слова,

Россия, Россия! Ты так неправа,

Ты так неправа, так бессовестна...

* * *

Из квартиры той, что мы снимаем,

Руку протяни, — как на ладони

Пол-Москвы, Коломенское, речка...

Ветер, книгой брошенной листая,

Вечерком застанет на балконе

И накинет думки мне на плечи...

Всю шоссе версту исколесили, —

В пробке набиваются машины

В белую и красную полоски —

Так вот и тебе, моя Россия,

В сердцевинке дней, как этой сини,

Не хватает чьей-то тихой слезки...

Не хватает чьей-то тихой грусти

О просторах этих и о людях,

Что тебя, Россия, любят с детства...

Пусть струится в каждом захолустье

Чистый родничок христовых судеб,

Что тебе достался по наследству,

Не найдут прощенья царь и царство

То, в котором в материнском лоне

Рвут на части тысячи младенцев,

То, в котором старикам лекарства

Даром не прописаны в законе,

Равно, как гробы и полотенца...

Я хочу спросить у власть имущих:

Неужели вам бояться Бога —

Не к лицу, не к месту и некстати?

То, что вы в ответе за живущих,

За их взгоды и за их тревоги,

Может обернуться вам проклятьем!