Хож-Ахмед Нухаев - Давид и Голиаф, или Российско-чеченская война глазами варвара

Если в короткие периоды «мирной передышки» чеченские лидеры брали курс на построение «национального государства», то при обострении военной ситуации актуализировалась идея создания интернационального «общекавказского государства», чтобы противопоставить гигантской северной империи объединенные человеческие и материальные ресурсы всего горного региона. По крайней мере три раза эта идея реализовывалась или была близка к реализации: в 1840, 1918 и 1999 годах. Однако по причине того, что чеченцы, составляющие наиболее боеспособную силу в этих федерациях, воспринимали «общекавказское государство» сугубо как специфическое орудие войны, такое образование не имело шансов на существование в мирное время, и сами чеченцы, чьи традиции общественной жизни и национальная психология резко антагонистичны государству, стали бы первыми, кто инициировал его распад. Логика полиэтнического государства диктует необходимость наличия в нем «государствообразующей нации», то есть народа, у которого имелось бы достаточно воли и силы пресекать центробежные процессы и сепаратизм, неизбежные в любом «интернациональном» государстве. Любое «интернациональное» государство может удержаться от распада только принципом доминирования одного народа над другим (или другими), только неуклонно и целенаправленно проводя политику ассимиляции. Но государство, выдвинувшее своим главным лозунгом отстаивание свободы кавказских народов от агрессивной империи, переродившись в орудие насильственного удержания этих сражающихся за свою независимость народов в рамках другой «мини-империи», потеряло бы всякий смысл в глазах населяющих его народов. Иными словами, «новый имамат», даже если его удалось бы создать, был запрограммирован на скорый распад в тот момент, когда мир сменит войну или ее непосредственную угрозу. Однако попытки «интернационализировать» Кавказскую войну или противопоставить российской империи «чеченское государство» будут продолжаться до тех пор, пока чеченские лидеры не поймут, что государство является хорошим механизмом для экспансии против слабого, но никудышным механизмом для защиты от более могущественного противника. К сожалению, опыт XIX столетия не был проанализирован и понят современными чеченскими лидерами, которые в 90-х годах нынешнего столетия предприняли очередную попытку построить в Чечении государство. Провал этой попытки объясняется не отсутствием знаний и усилий со стороны чеченского руководства или недостаточностью у него организаторских способностей, а тем, что чеченцы не дошли до того уровня внутреннего разложения, чтобы, создав себе господ, конвертироваться из нации в гражданское население.

Конечно, сопротивление чеченцев установлению государственных институтов было по большей части неосознанным; нация чисто интуитивно чувствовала то, что утеряли другие народы — свой антагонизм с государством. Однако следует отметить, что предпосылки огосударствления чеченцев все же имелись. Более всего способствовали этому игры в демократию и тот беспорядок, который в 1996–1999 годах создался из взаимно парализующего столкновения ослабших родоплеменных традиций и еще не укрепившихся государственных институтов. В итоге образовалось состояние, приближенное к хаосу, — самая благоприятная почва для становления государства. Построение государства (к тому же юридически провозглашенного) было неминуемым следствием общественного хаоса, так как народ, уставший от раздоров и криминального разгула, требовал «героя», способного навести «порядок любой ценой». Закономерным итогом этих процессов могла стать только сильная власть авторитарного типа.

Как это ни покажется кощунственным, хочу отметить, что русские, начав очередную войну, помогли нам избежать этой участи и, помимо всего, своими усердными бомбардировками и артобстрелами решили проблему, которую чеченцам, ради возвращения к Истине, пришлось бы рано или поздно решить самим — деконструировать Грозный, который, как и любой город, был гнездом разврата и растления, смешения и ассимиляции, нёс нам гнилое дыхание цивилизации. Грозный был зародышем государства в Чечении, его фундаментом, так как любой город по своей сути является архетипом всякого государства — полисом. Ведь без регулирующей роли государства не могут существовать ни сложная городская инфраструктура, ни разобщенное урбанизированное население — популяция горожан. Именно города, отчуждая людей друг от друга и от естественного образа жизни, исправно и бесперебойно «штампуют» «биологическое сырьё» для государства, все эти скопища отделившихся от родственников людей, живущих в искусственной среде. В историческом аспекте с разрушением родоплеменных отношений и появлением городов и зарождается государство. Поэтому процесс возрождения нации может продвигаться лишь в направлении, обратном процессу урбанизации.

Хвала Всевышнему, что разрушение Грозного снова сделало нас «варварами», снова усилило чеченскую нацию, укрепив традиционные опоры ее бытия. Лишив себя «городского плацдарма» в лице Грозного, российская империя лишила себя оплота на чеченской земле, а для чеченцев открылись перспективы национального возрождения, в итоге которого перестанут существовать все проблемы, принесенные нам цивилизацией — экологические, социальные, нравственные, психологические. Разрушение Грозного — это предвестие гибели империи, и его руины станут могилой цивилизации. Уверен, что когда-нибудь настанет время, когда чеченцы начнут водить своих детей на развалины Грозного как в музей, чтобы показать им в какой нравственной дикости жили их предки, заключенные в каменные клетки, суетившиеся в бетонных муравейниках.

Здесь человек, привыкший считать урбанизацию мерилом прогресса, а прогресс смыслом цивилизации, вправе спросить: «Неужели современные люди действительно могут придерживаться такого варварского взгляда на смысл истории? Неужели кто-то может сегодня не понимать, что подобная тотальная ненависть к городской модели жизни — прямой путь к «культурной революции», о которой мечтали и которую посредством массового истребления горожан пытались воплотить в жизнь Мао Цзэ Дун и Пол Пот? Какая безумная доктрина подсказывает чеченцам, что после войны следует отказаться от восстановления своих городов с их больницами, школами, библиотеками, концертными залами, кинотеатрами и цирками, буквально «похоронить» их? Как же они хотят совместить такое решение с учением своей религии, когда ни один из исламистских фундаменталистов, даже самые радикальные из них — ваххабиты, салафиты «Хезболлах», «Братья-мусульмане», Аятолла Хомейни, Муамар Каддафи и другие — никогда не призывали к разрушению городов?»