Олег Платонов - Битва за Россию

Возвращаясь из Останкина, где в десятом часу не прекращались выстрелы, я долго шел по Москве, удивляясь полному отсутствию милиции.

Все виденное убеждало меня: события 3 октября являлись спланированной акцией. По чьему-то единому приказу милиция и ОМОН «играли в поддавки» с демонстрантами, и, во-вторых, они первыми не побоялись пролить кровь безоружных людей, начать кровавые беспорядки.

4 октября, днем, придя в редакцию «Литературной России», я был остановлен у входа в здание группой молодых людей, которые заявили мне, что расположенные здесь газеты закрыты и выходить больше не будут. Я ответил, что хочу пройти в здание и убедиться в этом сам. У меня попросили документы. Я — в ответ попросил их. Но ни один из этой компании (было их человек 10) не осмелился предъявить свое удостоверение. Меня обозвали «провокатором» и ушли за своим начальником. Тут один из «охранников» все же вытащил свое — студенческое удостоверение — и показал его мне. Я предъявил билет члена Союза писателей.

Наконец пришли четверо и повели меня к начальнику, сначала на пятый этаж. В кабинете главного редактора «Литературной России» я увидел беспорядок, на столе хлеб, открытые банки, бутылки с иностранными этикетками. Несколько человек смотрели телевизор, двое копались в редакционных бумагах.

Начальника здесь не было, и мы спустились на четвертый этаж. В кабинете главного редактора газеты «День» А. Проханова было что-то вроде штаба, сидели человек 12, закусывали. На столе — тушенка, кильки, те же импортные бутылки. Здесь у меня еще раз проверили документы, заглянув при этом в какой-то список: не значусь ли я в нем.

Вели себя по-хозяйски: не обращая на меня внимания, рылись в бумагах — несколько по внешнему виду евреев, несколько, судя по их лексике, арбатских лавочников, один молдаванин, один работник контрольного управления мэрии (который, мне показалось, здесь всем и заправлял). Все отрекомендовались «демократическими офицерами».

— А не стыдно ли вам, господа «офицеры», врываться в чужой кабинет, рыться здесь, пить, закусывать? — спросил я.

— Нет, теперь все это наше и здесь будут выходить наши газеты. Коммунистов и фашистов разгоним. «Белый дом» должен быть разрушен до основания, чтобы остались только развалины, мы их будем показывать, как музей, ну, как дом Павлова в Волгограде!

— А не смущает ли вас, что погибнут тысячи людей?

— Нет, этих не жалко, мы будем строить новую Россию.

Особо агрессивно был настроен молдаванин, возмущавшийся тем, что «фашистский» Верховный Совет поддерживал Приднестровскую республику: «Если бы не поддержка из России, мы бы давно с ней разобрались!»

— Но даже если вы сейчас удержитесь у власти, — заметил я, — ведь ясно, что она носит незаконный характер, и все указы нынешней администрации санкционированы только военной силой. Пройдет время, и любой недовольный совершенно справедливо оспорит все решения этой власти, и все снова повторится.

— Любая власть держится на силе, мы боремся против коммунистов, уверены в своей правоте, многие нас поддержат.

— Значит снова, как в 17-м, власть грубой силы?

В ответ молчание. Выводят меня из здания в сопровождении двух «демократов». Чувствую затылком тяжелое дыхание ненависти.

[* Выступление на научно-практической конференции «Россия после октября 1993» в Союзе писателей России, декабрь 1993 г.]

Два месяца назад на наших глазах произошло убийство более 1500 защитников Белого дома. Это был настоящий русский погром, совершенный иудо-масонской кликой Ельцина—Гайдара, погром сознательный, организованный и жестокий. Именно сейчас в контролируемых еврейскими банкирами средствах массовой информации усиленно раздуваются слухи о якобы готовившихся русскими патриотами еврейских погромах. Таким образом, был использован один из самых распространенных мифов сионистской пропаганды, преследовавший цель, с одной стороны — запугать простых евреев «зверствами русского народа», а с другой — очернить русских патриотов, ставших жертвами сионистских заговорщиков.

В чем же состоит правда о еврейских погромах?

Вплоть до конца XIX в., как и в других странах мира, конфликты христианского населения с евреями были довольно регулярны, однако носили не национальный, а экономический и религиозный характер. Русские крестьяне, бывало, наказывали зарвавшихся иудеев-талмудистов за безудержную эксплуатацию, алчность и поругание христианских Святынь.

Совсем другой характер эти конфликты приобрели в конце XIX века в связи с развитием сионистского движения. Попытки сионистов организовать переезд евреев в Палестину провалились. Евреи не хотели покидать обжитые места ради переселения на мифическую «землю обетованную». Требовался внешний толчок, который мог бы напугать евреев и заставить их двинуться в Палестину.

Таким толчком стали спровоцированные и организованные сионистами конфликты евреев с русским населением.

Вместо стихийных столкновений на экономической и религиозной почве в ряде крупных городов России (Кишиневе, Гомеле, Ченстохове) возникают конфликты чисто политические, хорошо организованные еврейской стороной. Сионистские организаторы подталкивают евреев на «крайне враждебные и вызывающие отношения к христианам». Например, в Гомеле сионисты и связанные с ними бундовцы организовали «отряды самообороны», якобы против погромов, а на самом деле для убийств русских людей. Вооруженные револьверами еврейские громилы, насчитывавшие около 200 человек, устраивали провокации против христиан, что показали события в Гомеле осенью 1903 года. Как отмечал свидетель этих событий, русский общественный деятель П. Крушеван, «ожесточение евреев (управляемых сионистами) против русских до того велико, что еврейская масса, не отдавая себе отчета, не задумываясь над всем, чем рискует, дает волю чувству стихийной ненависти, накипевшей веками».

Еврейские беспорядки, отмечал Крушеван, являлись «не обычным нарушением государственного порядка, а прямо-таки войной против русского народа. Последнее особенно ярко подтверждается и тем, что среди иудеев началось всеобщее вооружение...

О том, что такое положение представляет опасность в государственном отношении, что оно ни в коем случае терпимо быть не может, распространяться нечего, особенно если принять во внимание, что Ченстохов, Кишинев или Гомель не исключение, что есть сотни и таких же, и более крупных городов в черте еврейской оседлости, где обезумевшие евреи или пытались вызвать, или собираются вызвать государственный беспорядок...

И потому, раз имеются все данные, подтверждающие, что эти столкновения не случайны, что, кроме того, евреи систематически вооружаются, что движение их является организованным восстанием и против правительства, и против России; к ним, пока они именуются русскими подданными, надо относиться не только как к политическим преступникам, но и как к изменникам, применяя закон по военному времени».