Митрополит Иоанн (Снычев) - Стояние в Вере

Учитывая начавшийся в церковной среде соблазн, вызванный выступлением митр. Кирилла, митр. Сергий имел право сразу же применить к нему меру церковного прещения, однако он этого не сделал, в надежде, что тот осознает свою неправоту. Первоиерарх лишь определил срок (1 декабря 1929 года), к которому митр. Кирилл должен был дать ясный ответ: сможет ли он пересмотреть свое решение или нет. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя просил владыку Кирилла иметь мужество признать если не всю неправость, то хотя бы излишнюю поспешность своего разрыва с первоиерархом.

Изложив свои доводы, могущие послужить церковному миру и взаимному пониманию, в письме от 5(18) сентября 1929 года, митр. Сергий направил к митр. Кириллу, которого власти к тому времени “переселили” в Енисейск, одного из членов канцелярии Священного Синода. Но — увы! Ни визит представителя Патриархии, ни увещевательный тон письма первоиерарха не поколебали позиции Казанского митрополита. В своем ответе Заместителю Патриаршего Местоблюстителя он не добавил к ранее высказанному ничего нового, по-прежнему настаивая на том, что Синод угрожает судьбе патриаршества и является камнем преткновения для многих умов российского епископата. Митр. Кирилл высказывал готовность смириться с учреждением при митр. Сергии постоянных советников-епископов, но никак не соуправителей.

Возмущался митр. Кирилл и августовским постановлением Синода, воспрещавшим совершать отпевание над верующими, умершими в расколе. Это обстоятельство дало ему повод назвать митр. Сергия иерархом, потерявшим “душевное равновесие”.

В завершение митр. Кирилл, хотя и косвенно, предложил Заместителю Патриаршего Местоблюстителя рассмотреть его дело совместно с митр. Петром (Полянским), которого он признавал первым епископом страны [183] Арх. 75. .

Ответ митр. Кирилла не мог утешить митр. Сергия. Он был глубоко огорчен противлением иерарха, чьему личному примеру могли последовать другие. Однако он и на этот раз счел возможным отодвинуть на время церковное прощение и в третий раз обратился с увещеванием к оппозиционному владыке.

В письме от 2 января 1930 года первоиерарх доказывал митр. Кириллу:

1) что права Заместителя сохраняют в полном объеме права и обязанности Патриарха, согласно прямому смыслу акта передачи этих прав Патриаршим Местоблюстителем;

2) что митр. Кирилл неверно считает, будто бы Синод ограничивает права Заместителя и превращает его в простого уполномоченного;

3) что митр. Сергий, по аналогии с действиями Патриарха Тихона, имел полное право учредить при себе Временный Патриарший Синод, и угрожать за это отделением — значит приносить вред Церкви;

4) что главным мотивом отделения является не Синод, а декларация, в которой противники усмотрели подчинение царства Божия царству мира, и что митр. Кирилл несет равную ответственность с самочинным обществом, водрузившим “иной алтарь”, независимо от того, разделяет ли он все заблуждения раскольников или только некоторые;

5) что разговор между ними есть не частное дело, а дело общецерковное, поскольку действия митр. Кирилла производят соблазн;

6) что митр. Кирилл может обличать первоиерарха только частным образом, но не общенародно;

7) что лучше потерпеть в ожидании Собора некоторые недостатки в организации церковного управления, нежели учинять из-за них раскол.

Свое письмо митр. Сергий закончил условным постановлением:

“1. Преосвященного митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова) предать суду Собора архиереев по обвинению во вступлении в общение с обществом, отделившимся от законного церковного священноначалия и образовавшим раскол, и в поддержке названного раскола своим примером, словом и писаниями (нарушение правил Апост. 10, 16 и 31 и аналог,), в демонстративном отказе от принятия Св. Тайн в православных храмах (прав. Апост. 8; Антиох, 2) и в отказе повиноваться законному Заместителю Патриаршего Местоблюстителя и иметь с ним общение (Двукр. 15 и аналог.).

2. В целях освобождения Преосвященных викариев, клира и мирян Казанской епархии от канонической зависимости от митр. Кирилла, а равно и в целях ограничения дальнейшей, нарушающей церковный чин деятельности названного митрополита — уволить его от управления Казанской епархией на покой, с правом священнодействия с разрешения местных епархиальных архиереев.

3. Священнодействие в сослужении с митрополитом Кириллом разрешается для православных священнослужителей лишь под условием поминовения митр. Кириллом местного православного архиерея.

4. Назначить Преосвященному митр. Кириллу крайним сроком 15 февраля 1930 года для выражения им канонического послушания и отказа от общения с раскольниками. Если до означенного числа заявлений указанного содержания от митр. Кирилла не последует, считать настоящее постановление вступившим в силу с нижеписанного числа.

Эта новая отсрочка, данная при отсутствии твердой надежды на благоприятный исход, да будет Вам свидетельством, насколько всем нам тяжело Вас потерять и насколько сильно наше желание остаться с Вами в братском общении и единомыслии.

Вашего Высокопреосвященства молитвенник и брат о Христе Сергий, Митрополит Нижегородский.” [183] Арх. 75. .

Вынося, хотя и условно, это постановление, митр. Сергий надеялся, что указанные меры прощения остановят митр. Кирилла. Кроме того, он оказал владыке братское снисхождение, не запретив ему священнослужение, как в отношении прочих раскольников. Однако и это послание не достигло цели, так что 15 февраля постановление вступило в силу.

Следует добавить, что принятие столь жестких мер не означало последней точки в действиях первоиерарха в отношении митр. Кирилла. Искренне жалея об его отходе, митр. Сергий через три года вновь повторил попытку примирить митр. Кирилла с собой и Синодом. Дважды (20 января и 27 февраля 1934 года) посылал он к нему с миссией мира еп. Ржевского Палладия (Шерстенникова), но все оказалось напрасным. Лишь незадолго до своей кончины, последовавшей от укуса змеи в августе 1941 года, владыка осознал свою ошибку и примирился с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, так долго ожидавшим его обращения.

Вопреки всем опасениям, оппозиция митр. Кирилла не оказала заметного воздействия на российский епископат. Нам известен лишь один архиерей, который под влиянием митр. Кирилла вступил на путь оппозиции. Это был епископ Амфилохий (Скворцов) б. Енисейский и Красноярский.

О жизни этого иерарха известно следующее: родился в 1885 году в семье сельского псаломщика Казанской губернии. С юных лет юноша (в миру его звали Александром) чувствовал в себе призвание к иноческой жизни. Он имел намерение пойти в один из отдаленных монастырей сразу по окончании семинарии, но, следуя совету духовного отца, поступил в 1906 году в Казанскую духовную академию, где 22 марта 1907 года принял постриг с именем Амфилохия. В следующем году его посвятили в иеродиакона, а еще через два года — в иеромонаха. В том же 1910 году он блестяще закончил курс академии со степенью кандидата богословия и стал изучать монгольский язык на восточном факультете Санкт-Петербургского университета. Через год его назначили преподавателем Казанской духовной академии по кафедре монгольскою языка, истории и обличия ламаизма. Два года иеромонах Амфилохий путешествовал (правильнее сказать, был в командировке) по Монголии и Забайкалью, изучая тибетский язык и богословскую литературу ламаизма, после чего вернулся в стены академии. [184] Православный Собеседник, 1907, апрель, с. 587.