Газета День Литературы - Газета День Литературы # 65 (2002 1)

УХОДЯТ ПИСАТЕЛИ

Последнее время как-то почти катастрофически уходят хорошие писатели. Умирают. Это стало приметой времени. Нам остается помнить их и публиковать.

Альманах "Южный Урал", вышедший в конце прошлого года, много места отвел ушедшим писателям Урала.

Воспоминания о писателях, ушедших из жизни

Кажется, совсем недавно впервые прислал в писательскую организацию свои стихи Владимир Максимцов. Мы с Вадимом Мироновым (ныне покойным) порадовались, прочитав их. Особенно нам понравилось стихотворение "Рождение". "Я родился! Это надо ж, Господи, чтоб так на свете повезло…" — цитировал Миронов и удивлялся: "Как хорошо!" Было это в 1977 году. Потом выходили книги. Состоялся прием в Союз писателей. Потом учеба и окончание Высших литературных курсов при Литературном институте в Москве. Успехи. Неудачи. Мытарства. Как в каждой жизни талантливого русского человека. В конце 1999 года поэт Владимир Максимцов трагически погиб.

Кажется, совсем недавно беседовал с Лидией Гальцевой, которая очень внимательно и доброжелательно относилась к моему творчеству. Она могла часами говорить о жизни и поэзии Бориса Ручьева. Была замечательным литературным критиком. Очень много сделала для пропаганды творчества поэта. Скрытно от большинства из нас писала стихи.

Много лет находился в поле моего зрения Анатолий Зырянов. Человек беспокойный. Неудобный. Не однажды судимый. Бездомный. Беззаветно влюбленный в поэзию. Умер тихо, для всех нас незаметно, под железнодорожным мостом. Лежит где-то в безвестной могиле. Мир его праху.

Приходил в свое время ко мне домой и Владимир Белопухов почитать свои стихи. Мы друг другу не понравились. Расстались холодно.

В прошедшем году ушли из этой жизни сразу три писателя, близких моему сердцу: Николай Верзаков, Владимир Устинов, Татьяна Тимохина — и художник Андрей Михайлов.

Все они теперь — писатели прошлого века.

Горько об этом говорить и думать. Творческие люди — люди "штучные", легкоранимые, обидчивые, не всегда удобные в общении…

Чувство необъяснимой вины наполняет мою душу.

Духовным зрением вижу, как время стирает наши следы на этой земле. Неслышно шумит песок в песочных часах Вселенной. Неслышно шелестят исполненные и неисполненные страницы книги Бытия. До слуха духовного все яснее доносятся слова Спасителя: "Заповедь новую даю вам: да любите друг друга".

Геннадий СУЗДАЛЕВ

ИСПЫТАНИЯ

Все очень хорошо. Работаю на компьютере. Веду литературное объединение "Родник" при редакции и детский клуб "Родничок" при центре творчества юных. Восьмого марта с утра решил с сыном покататься на лыжах: в лесу еще снежно. Ушли в горы.

В карьере, где крутые спуски, катались по лыжне с гор. И тут вдруг решил проложить новую лыжню между сосен. Лихо помчался вниз, оглянулся, не успел свернуть и врезался в сосну. Дальше ничего не помню.

Какие-то мальчики доволокли меня на санках до небольшой деревушки. Оттуда вызвали "скорую помощь". Те несколько раз приезжали, но не сразу нашли. Перелом правой руки и черепа, сотрясение мозга. Трое суток был без сознания.

Пришли из церкви, принесли святой воды. Читаю Евангелие. Умылся святой водой, и шрамы на лице стали затягиваться. Встал на ноги. Хирург удивился:

— Тебе же еще нельзя подниматься.

Качаюсь, но хожу.

Душа просит трудов духовных. Тянется к церкви. В сердце — боль. Жалею всех заблудших и погрязших в грехах.

Откуда столько напастей? За грехи.

Лучше при жизни испытать боль и гонения, чем муки смертные. Лучше исповедаться и причаститься сейчас, чем расплачиваться за все свои прегрешения потом…

Сколько раз я уже был на грани! Сколько раз лежал в больнице!

Радость и боль ходят рука об руку. Их на века связало беспощадное одиночество: в семье, на работе, в людском водовороте и космическом беспределе. Стоит предать себя, и ты — оставлен Его Светлостью Духом. Так уже бывало…

В психоневрологическую больницу я у

ехал сам. По своей воле. Если она бывает — своя воля! Сел в электричку и уехал. Словно меня кто-то гнал туда.

Очнулся в изоляторе. Что это? Необъяснимо! Говорят — "принудка". Решетки на дверях и окнах. Черные лица без глаз. Жующие рты.

Это уже почти не люди: дух покинул их оболочки. Запах мочи и кала.

Склеп. Могила. Мрак.

— А ты знаешь, вон тот старик здесь уже два года. Родственники платят, чтобы мы его содержали.

— Врешь, санитар!

— Не вру. Зачем?

И действительно — зачем ему врать? Он и не думает обманывать очередного идиота.

— Переведи меня в нормальную палату, не могу здесь больше.

— Хорошо. Завтра переведу.

И переводит.

Зачем я сюда приезжал? Не знаю. Наверное, для того, чтобы бросить пить. И я брошу! Наперекор черному типу, который преследует меня уже несколько лет подряд. Он двужильный. Каждый день пьет и жив. А может быть, он уже не живой? Может быть, он тоже, как эти, из изолятора, с тьмой в теле? Холодный, жестокий, расчетливый. Уже и не верится в его явь: слишком много там водки, дыма, желчи, осуждения ближних.

Сосед справа хлещет второй флакон водки (и здесь находят!), предлагает:

— Будешь?

— Я лечусь.

— Так и я лечусь, — хохочет. — Закодировался, да вот не выдержал.

А через несколько дней сосед устраивается санитаром. Завтрак — обед — ужин — чифир — таблетки. Тени, тени, тени… Глаз нет. Мрак. Алкаши — те еще на людей похожи: трезвеют и возвращаются к свету. А эти… ни тут, ни там. Пустота. А жалко-то как их, Господи! Были же когда-то людьми, были! Неужели нет им спасения? Неужели конец?

Я тут не долго. Всего девять дней. Посмотрел, вытер слезы с души и вернулся. Просто нужно было все это увидеть! А они?

Однажды вывели на улицу… Осень. Звон ветра. Синь высоты. Яркое свечение хрустального дня. А они жмурятся, как кроты, и прячутся в тень. Побольше бы ветра! Побольше бы света! Солнышка!

Меня так часто в жизни хоронили,

Что снова умирать уже смешно.

Изрядно наплясались на могиле

Артисты из житейского кино.

Вот снова говорят и смотрят косо:

Опять кривить кому-то помешал.

Не те давал ответы на вопросы,

Не так смотрел, работал и дышал.

Кругом полно бесчувственных идей.

Так просто в этой жизни обмануться!

Но я же не актер, не лицедей:

В игру уйти легко… Нельзя вернуться!

Вот написал это стихотворение и думаю: наверное, слово "смешно" лучше бы заменить словом "грешно". Однако… написано пером — не вырубишь топором.

Владимир МАКСИМЦОВ

Эдуард Володин. Имперская культура. — М.: Воениздат, 2001.

Архипелаг в океане. Православие в мусульманском мире. — М.: Товарищество русских художников. — Составитель и редактор Э. Ф. Володин, 2001.