Газета День Литературы - Газета День Литературы # 69 (2002 5)

МЫЛЬНЫЙ БРОНЕПУЗЫРЬ

Андрей КАРАУЛОВ. "Русское солнце", роман.— М.: Коллекция "Совершенно секретно", 2001, 384 с., 22 000 экз.

Показательный артефакт нынешнего "смутного времени". В полной мере отражает рефлексию автора, как сказали бы в позапрошлом веке, "применительно к подлости": "При чем тут я, извините? Там, где власть, там история, там жизнь, — что теперь делать, если историю в России пишет кто попало?" (из мыслей авторского alter ego, молодого журналиста Алексея Арзамасцева). Среди персонажей книги встречаются и "положительные": например, Акоп Юзбашев, Борис Александрович Покровский, Иван Михайлович Чуприянов, Николай Яковлевич Петраков. Но гораздо больше тех, к кому автор относится без особой симпатии, но с явной опаской — ничем другим нельзя объяснить такое вот предисловие к книге: "Прошу читателей не относиться к моему роману как к историческому источнику. Все события, в нем описанные, полностью придуманы, а совпадения имен, отчеств и фамилий его героев с реальными персонажами русской истории конца ХХ века — случайная вещь".

Ну что же, случайная так случайная. Правда, случайных этих совпадений чересчур много, даже более того — одни только случайные совпадения (разумеется, если не считать "простонародную" линию фабулы — там персонажи никак не идентифицируются).

"Все инстинкты Бурбулиса были отрепетированы, как у насекомого". ГКЧП — "заговор идиотов с целью оказаться в тюрьме". "Раиса Максимовна проникала всюду, как раковая опухоль". "Ельцин не обладал умом, какой необходим Президенту России, но у Горбачева не было совести — что хуже?" "Ельцин был мелочен". "Страх перед Горбачевым был у Ельцина в крови". "Такому дураку, как Ельцин, может проиграть только дурак". "Но разве им, Ленину и Троцкому, холодным и очень жестоким людям, могло прийти в голову то, что придумал — в тиши своего кабинета — демократ-материалист Геннадий Бурбулис: разоружить страну, окончательно, уже навсегда, раздарить собственные земли, причем вместе с людьми, сотнями тысяч русских людей (Крым, например), нанести смертельный удар по рублю, по экономике, по своим заводам, то есть добровольно стать как бы ниже ростом…" "Если бы министр обороны России не был бы головорезом, не было б и Чечни". "Жириновский — агент Крючкова". И так далее, и тому подобное.

Что в этом случае сказать о "романе", который написал Андрей Викторович Караулов (заметьте, что совпадение фамилии, имени и отчества с реальным А.В.Карауловым — абсолютно случайная вещь)? Беда его в том, что все слова как бы скользят по поверхности явлений, а эти явления отражаются в словах автора, словно в мыльном пузыре. Вроде бы и красочно, и ярко, но пузырь — он и есть пузырь, какими бы "бронированными" ни выглядели его стенки. Внутри-то — пустота. Главная же мысль произведения весьма близка некоторым кругам, считающим себя "тоже патриотическими": "народа нет", и страдают в "Русском солнце" наши мужики только от того, что за годы правления Горбачева недополучили тридцать два ведра водки в эквиваленте. Что и восполнили втрое при Ельцине — ко всеобщему удовольствию. Голосуй сердцем, или проиграешь!.. Интересно, что напишет автор о расстреле Дома Советов или о Путине? Лет эдак через десять, Бог даст, прочитаем не без интереса.

ОБМАНЫВАТЬСЯ РАД

Татьяна НАБАТНИКОВА. "День рождения кошки", рассказы. — М.: Вагриус, серия "Женский почерк", 2001, 320 с., тираж 3000 экз.

Лицо автора, привычно разрезанное пополам мастеровитым дизайнером издательства "Вагриус", на сей раз обманывает: Татьяна Набатникова, если судить по ее прозе,— натура на удивление цельная (да и не может не быть таковой любая натура, получившая образование "в общежитии Литинститута", но не сломавшаяся там, где "каждый второй — Бетховен"). Обманывает, впрочем, и аннотация книги: "безусловные преимущества свободы в любой момент грозят перейти в свою противоположность… Где проходит эта "граница" и в чем состоит тайна гармонии жизни — вот проблемы, которые Татьяна Набатникова поднимает в своих рассказах с деликатностью психолога и дотошностью инженера, исследующего тонкий механизм". Не сразу ведь и разглядишь, как оно развернулось и созрело в нынешних рыночных условиях, давнее горьковское: "писатели — инженеры человеческих душ"…

В общем, сплошное "не обманешь — не продашь". Зато под обложкой — добротная русская проза. В лучших своих образцах, можно даже сказать, чеховской школы — когда в процессе чтения просто не замечаешь, как она, эта самая проза, сделана. Женская, но не "дамская". Не о гармонии или хаосе, а о реальной жизни. Отчасти даже документальная, мемуарная — во всяком случае, с вкраплениями имен реально существующих людей. Конечно, обманываться в предвзятых своих ожиданиях не просто приятно, а даже радостно. Есть, мол, женщины в русских селеньях…

Есть, есть — как им не быть. Да и не только — в русских. В немецких, например, тоже. Зарисовка "Ангела в поисках фермента" — о немецкой подруге автора, влюбившейся в Россию, хотя "русская женщина — ничто" и увезшей к себе в фатерлянд на муттерэрде (чернозем) мужем "тамбовского ковбоя" — председателя совхоза, очень хорошо отражает какой-то сверхтонкий процесс, который пришлось наблюдать именно в Германии, как Восточной, так и Западной. Тянутся лучшие представительницы тамошнего слабого пола, в смысле не сумасшедшие феминистки и не перекормленные фройляйн, к русским мужикам. Видно, ничего тут не попишешь, закон природы: победа есть победа, поражение есть поражение…

Конечно, нельзя сказать, что проза Татьяны Набатниковой — явление на века, да и ей самой это ни к чему: натура, повторюсь, очень цельная. Даже в своих слабостях.

"Известен такой эпизод из жизни Ахматовой: она стояла в очереди среди сотен других женщин к окошечку тюрьмы НКВД… обернулась к ней одна измученная женщина и спросила с надеждой, может ли она, Ахматова, написать про всё это. И ответила Ахматова: — Могу.

И некое подобие довольства, утоления и отмщения пробежало по бывшему лицу этой женщины — по тому серому месту, где у людей должно быть лицо". Это — цитата из рассказа "Литература", ясно демонстрирующего как достоинства, так и недостатки "заочно-общежитского" образования четвертьвековой давности. Да, были у великой Анны Андреевны, видит Бог, и другие "эпизоды из жизни", но не в этом вовсе дело — а в том самом "сером месте, где у людей должно быть лицо". Это уже, простите, литературные красивости, пережим.

Из того же ряда — упоминание о лисенке, якобы грызшем внутренности древнеримского мальчика (легенда говорит о юном спартанце). Но в наше время "мозаичной культуры" подобное — в полном порядке вещей. И, по большому счету, не портит живого впечатления от знакомства с прозой Татьяны Набатниковой.