М Николсон - Солженицын на мифотворческом фоне

"Укрепление". Хотя Солженицын и извинялся за неудобство, которое причинил местным любителям покататься на снегоходах возведенной вокруг его участка оградой, он вовсе не страдал от того, что журналистов и непрошеных посетителей, возможно, отпугнут разговоры об укрепленной крепости-твердыне. На самом же деле там был вполне обычный забор из сетки и заурядный монитор на воротах — совсем не легендарная техника. Но легенды знают лучше.

Кто-то поторопился окрестить это временное пристанище "портативным ГУЛАГом" [31] 32 Этот термин был популяризован, например: Белоцерковский В. Из портативного ГУЛАГа российской эмиграции. Мюнхен: авторское издание, 1983, включающее и собственный вклад В. Белоцерковского в дело разоблачения Солженицына: "Феномен Солженицына". . Для Соловьева и Клепиковой забор воплощал парадоксальное и искалеченное мышление опасного неосталиниста: это-де тоска по тюрьме отпущенного на волю человека, который тем не менее хочет вернуться обратно в тюрьму… Неудивительно, дескать, что Солженицын, который провел долгие годы в сталинских тюрьмах, окружил свой дом в Вермонте глухим забором и даже установил мониторы у ворот — как на сторожевой вышке.

Лев Наврозов добавил обвинение в расточительности и в чем-то еще похуже:

"Он потратил много денег на то, чтобы по собственной воле построить концентрационный лагерь на одну семью, чтобы защититься от своих врагов (евреев?)" [32] 33 Navrozov L. A Double-faced Totalitarian of Stalin's Vintage//New York City Tribune. 1984. 1 July. P. 4. .

Да и на свои ли собственные средства купил Солженицын этот дом-крепость? Николая Яковлева из СССР не так просто провести:

"ЦРУ располагает куда большими материальными возможностями, посему "пророк" живет получше, но в глухой изоляции над устройством этой "тюрьмы" немало потрудились профессиональные ведомства" [33] 34 Яковлев Н. Н. Указ соч. С. 225. .

Дом Солженицына пробуждал даже античные и мифологические ассоциации. В 1977 году Элизабет Хардвик поведала миру свое видение встречи в Кавендише:

"Роковой писатель идет как всадник Армагеддона по дороге, подсвеченный в моем воображении апокалипсическим пламенем и сопровождаемый зловещими псами" [34] 35 Hardwick E.Оn the Record//Time Magazine. 1977. 19 December. P. 25. .

Быть может, те же самые псы, исчадия ада, сторожили и сопровождали Солженицына на пути в Россию в 1994 году, чтоб встать на страже у врат его новой "крепости" в Троице-Лыкове, потому как Энн Мак Элвой свидетельствует:

"Недавно один из бывших партийных функционеров рассказал мне, что зубы у собак Солженицына остры как сабли и спасти любого проходящего мимо них коммуниста от участи быть разодранным в клочья может только окрик на церковно-славянском языке" [35] 36 McElvoy A. The Second Circle//Тimes (Lоndon). 1994. 21 May (Magazine Section). P. 19. .

Рядом с небольшим однокомнатным домиком (стоящим на том же участке), где настоящий Солженицын любил работать, есть маленький пруд с торчащим из воды большим камнем. В телевизионном документальном фильме компании Би-би-си "Возвращение домой" (режиссер А. Барон, ВВС TV, 1995) Степан Солженицын вспоминал о том, как отец рассказывал ему и братьям, тогда еще совсем маленьким, что этот камень на самом деле заколдованный конь, который проснется, когда Россия наконец станет свободной, и унесет их на крыльях, как Пегас, домой, в Россию. Этот символ надежды, которым Солженицын жил более двадцати лет ссылки, имеет и менее добродушный аналог — образ "Солженицына на белом коне". Ассоциации с Георгием Победоносцем, восседающим на коне и побеждающим дракона, или с Ильей Муромцем ("Стар был на коне наусед седой./ Под старым был конь наубел белой") в данном случае уступают место иронии. Если для кого-то Солженицын воплощал нелюдимую нравственность и догматизм в "мифотворческой модели мудрого старца за забором" [36] 37 Ibidem. , то Клепикова и Соловьев в 1980 году зашли так далеко, что попытались подать Солженицына представителем тайной Российской националистической партии, пользующимся поддержкой на самом высшем уровне. Таким образом, возвращение видится им политическим крестовым походом:

"Славой Солженицына оказывается освящена одна из наихудших идей, существующих в российском сознании. Один из его московских почитателей, не диссидент, общественный деятель, сказал нам весной 1977 года: "Попомните слова мои, Солженицын еще вернется в Россию как победитель на белом коне…"" [37] 38 Klepikova E., Solov'ev V. The Secret Russian Party//Midstream. Vol. 26, No 8 (October 1980). P. 18.

Именно на этом фоне в 1987 году появился роман Владимира Войновича "Москва 2042" [38] 39 Первое издание: Войнович В. Москва 2042. Анн Арбор: Ардис. 1987. , который в России знаменит намного больше всех упомянутых ранее романных текстов, ни один из которых, насколько мне известно, не был переведен на русский язык. В романе Войновича мы сталкиваемся с самым развернутым сатирическим портретом Солженицына, который на сегодняшний день имеется в литературе [39] 40 Также существовали и более короткие сатирические произведения, в которых Солженицын присутствовал, например: Матренин-Дворин А. Настена//Крокодил. 1963. No 36 (перепечатано в сб.: Вайль П., Генис А. 60-1. Мир советского человека. Анн Арбор, 1988. С. 331-332). Добродушная анонимная пародия: One Day in the Life of Ivan Denisovich//Punch (London), 1974, 27 February. P. 327-328; Зиновьев А. Матренадура//Желтый дом. Т. 2. Lausanne: L'Age d'Homme, 1980. C. 27-29. :

"На аллее, идущей от дальних построек, появился чудный всадник в белых одеждах и на белом коне Белая накидка, белый камзол, белые штаны, белые сапоги, белая борода, а на боку длинный меч в белых ножнах".

Сим Симыч Карнавалов — превозносящий самого себя русский графоман и агрессивный националист, живущий в роскоши в ссылке в Канаде, где он прячется от мира и работает над "глыбами" огромного опуса. Параллельно он становится идолом растущей подпольной монархистской партии в Советском Союзе и ежедневно в полдень отрывается от своих важных занятий для того, чтобы прорепетировать тот момент, когда, взгромоздившись на своего коня Глагола, он пересечет границу СССР, откушает хлеб-соль, искоренит "сатанических заглотчиков и плюралистов" и займет свое почетное место царя и спасителя России.

Войнович считает грубым упрощением ставить знак равенства между Сим Симычем Карнаваловым и Солженицыным, однако его герой в не меньшей мере "Солженицын", чем Соколовы, Ветровы, Кубячевы и Кулецыны. И в самом деле, если за карикатурным портретом, созданным Войновичем, не узнавать факты биографии Солженицына, то абсурдистский юмор утратит едва ли не всю свою соль. Так, вне этой реальной аналогии прибытие Карнавалова на Запад превратится просто в фарс: ни одна из стран не желает его принять, и поэтому ему дают парашют и сбрасывают с самолета над Голландией, голландцы же безуспешно пытаются вытолкнуть его через границу в Бельгию. Сатирическая сила этого эпизода предполагает в читателе способность припомнить те сложности, которыми впоследствии изобиловала эмигрантская жизнь Солженицына с его насильственной депортацией в аэропорт Франкфурта. То же можно сказать и о приходе Симыча к власти в России, когда он проходит криогенную заморозку, обманув таким образом смерть, отменяет преподавание точных наук, заменив их теологией, и вводит обязательное изучение словаря Даля, а также собственных трудов.